Проросшие на темном поле души все до одной были изуродованными, заблудшими, падшими. Оставив неправедное земное существование, каждая вдруг ощутила весь ужас своего бесплотного состояния. Это раньше у них были тела, которые, словно поплавки на поверхности воды, держали бессмертные субстанции вдали от темной силы, на протяжении жизни уравновешивая вокруг себя разнонаправленные эмоции; теперь же, увы, ничто не могло отсрочить страшного суда. И, более всего трепеща перед неминуемой адской мукой, грешные души отчаянно стремились обмануть злую судьбу и во что бы то ни стало соединиться с Создателем.

Потревоженные дикой сворой псов, бестелесные субстанции изо всех сил старались преодолеть темное небо, вырваться на солнечный простор, попытаться достучаться до Небесного Стража, взмолиться о прощении и принятии. Но редко кому из падших это удавалось: частицы естества, отягощенного грехами, стали неповоротливыми, приземленными. В полете их без труда настигали разряженные в золото и драгоценные каменья хищные птицы.

Три часа продолжалась неуемная охота. Бесплотные существа в ужасе метались между землей и обрушивающейся на них со всех сторон крылатой погибелью, рвались ввысь, на недосягаемую, казалось бы, для птиц высоту. Но и оттуда на них камнем падали быстрые соколы, пронзали крепкими когтями, с клекотом несли хозяину. И, едва выпустив еле живую душу из хищных лап, тотчас рвались в небо – за новым трофеем.

Собаки возбужденно носились по огромному полю, жадно хватали нерасторопных, не успевших взлететь, позабывших себя от страха жертв. Прижав добычу лапой к земле, звонким лаем звали псарей, стремя́нных и борзятников9, мчались за свежими призраками, высунув от усердия языки.

Всадники, вооруженные арбалетами для метания ловчих сеток, с гиканьем устремлялись вслед за разгоряченными псами. Сбивали измученные души в полете кто волшебной сетью, кто стрелой с заговоренным наконечником, кто обездвиживающим заклятьем.

Дикое веселье, непередаваемый охотничий азарт овладели каждым темным существом. Глаза неистовых охотников всё ярче разгорались неуемным огнем, в пылу погони они порой налетали друг на друга, сбивали с ног прислугу, сминали копытами коней невзначай подвернувшихся собак. Преследуя ускользающую добычу, мало кто обращал внимание на нечаянные жертвы. Все жаждали схватить, ощутить, почувствовать, как бьется пойманная человеческая суть, как трепещет в жестких руках живая заблудшая душа.

Охота была знатная. Предсказатели не подвели: такой богатой поживы темный мир не видел давно. Шустрые слуги без конца принимали от подлетающих птиц белесые тени, помещали их в герметичные контейнеры, на ходу делая ставки: чьи же крылатые хищники окажутся самыми проворными, кто принесет Вседержителю наибольшее удовлетворение?

Наконец Всетемнейший насытился зрелищем дикой травли и махнул рукой. Затрубили рога, и вереница запыленных лошадей потянулась к лагерю. Хищные птицы, возвращаясь на свои насесты, утомленно складывали крылья. Высунувшие языки собаки сбивались в своры, нетерпеливо перебирали лапами в ожидании награды за труды. Молодые конюхи неспешно вели лошадей к водопою… Надвигался вечер. Заходило за горизонт сумрачное солнце, приближалась ночь – время долгожданного пиршества.

Падшие души у темных считались тем еще деликатесом – что-то вроде ядовитой рыбы фугу. Кто знает, встретишь ли следующее новолуние истинно темным, отведав хоть однажды осветленной субстанции… Но риск так увлекает, а желание насладиться трепетом человеческого естества превосходит по силе своей все остальные страсти, вместе взятые… Вот и стараются обезопасить себя вассалы Темнейшего, заставляя пойманную душу пройти еще несколько этапов затемнения сути.