Ярусом выше, в каюте по диагонали, живет Дэвид Браун. Макс никогда не был в его комнате, но уверен, что все там разложено по полочкам, и безукоризненно расставлено по местам. Наверняка старик записывает в свой огромный блокнот даже количество звезд за окном, чтобы не упустить ни одной. Тяга к порядку у Дэвида давно. Кажется, много лет назад, на Земле, он занимался сухой аналитической работой, перекладывал бумаги с места на место, считал деньги и надувал от важности щеки. Разлом грянул внезапно, катастрофы, одна за другой, прокатились по всей планете. Ужасное землетрясение, похоронившее Дюссельдорф, и пару близлежащих городов, отняло у Дэвида семью – сам он выжил лишь чудом. Больше ничто не связывало его с Землей, и ни один человек, оставшийся на планете, не ждал его возвращения. Даже если полет «Легата» закончится катастрофой, Дэвид будет последним, кто станет об этом жалеть. Он не слишком-то ценит собственную жизнь, и частенько говорит, что живет в долг. Странное выражение, которое почему-то заставляло Макса покрываться мурашками.

Через две комнаты от Дэвида – каюта Лауры Хартманн. Стены ее увешаны фотографиями в рамочках, а на иллюминаторе, зачем-то, висит яркая цветастая штора, словно за стеклом можно быть что-то кроме сплошной темноты. Лаура старалась превратить свое жилище в подобие обыкновенной земной спальни. Макс помнит, как она собиралась клеить бумажные обои, прямо на пластиковую обшивку, но отец не позволил, и устроил ей пьяный разнос. Ему никогда не понять того, как сильно Лаура скучает по Земле – там ее родители и двое детей. Лаура не замужем, но носит обручальное кольцо. На нем выгравированы две буквы «Л». «Лаура» и кто-то еще на «Л». Людвиг? Лоренц? Ларри? Макс не знал ответа. Сотни фотографий, каждая подписана. Лауре плохо, поэтому она часто плачет, когда остается одна – ее слышно и сейчас. Тихие всхлипы и тяжелые дыхание можно различить через металлические перекрытия и пластиковые панели.

– Этой шлюхе никогда не привыкнуть к «Легату» – заявлял отец в те редкие моменты, когда выходил из своей рубки – Она – просто балласт, который необходимо выбросить наружу, и посмотреть, что из этого получится. Ни готовить, ни ноги раздвигать не умеет – и зачем она здесь нужна?

Макс не понимал, что имеет в виду отец, но знал только одно – отец не прав. Лаура – чудесная, а все плохого, что говорят про нее – ложь и неправда.

Немного в стороне от каюты Лауры – личное помещение Германа Ландера. Кажется, много лет назад, на Земле, он преподавал в каком-то институте, и работал на Министерство Обороны, пока Разлом не докатился до Берлина, и не превратил столицу в груду тлеющих обломков. Теперь, вместо аудитории, у Германа есть его каюта. На корабле Герман отвечает за снаряжение для выхода в открытый космос, а еще, штопает раны в медицинском отсеке. После Первой Аварии, «Легат» лишился профессионального медика, и теперь его обязанности легли на плечи единственного, кто смог ровно наложить повязку или обработать ссадину.

– Прошу любить и жаловать. У нас новый доктор, – объявил отец тогда, всучив Герману белый халат, – С повышением. Виват, и так далее.

И все же, Герману немного легче, чем всем остальным. Его родные живы, и находятся на одном из кораблей, что сейчас летят к новой Земле. Во всяком случае, так было три недели назад, до тех пор, пока некоторые «Легаты» не перестали выходить на связь. Что случилось с ними, не знает никто. Или знают, но просто не хотят говорить – эта мысль давно не давала покоя.

Остальные жилые помещения отныне пустуют, да и прежде они были заняты малознакомыми Максу людьми. С ними он пересекался редко, ибо работали они в тех опасных и далеких местах, куда ему доступ запрещен и закрыт. Макс не знает о них практически ничего. Ни званий, ни рода занятий. Единственное, что хоть немного проливало свет на них – это маленькие бейджики с именами на левой стороне груди рабочих комбинезонов. Такая экипировка есть у каждого на «Легате», даже у него самого. Он до сих пор помнил, как мама пришивала белую бирку с именем «Максимилиан Шрудер» на серую курточку. Правила – есть правила, даже если ты сын Капитана корабля. Если находишься на борту – ты член экипажа.