ненастный словно звон порвавшейся струны,
ты отойдешь на шаг и приподымешь ворот,
и будешь за собой следить со стороны.
(Снегопад)
в два приема москву зачехлила зима,
охватила москву кабинетная скука;
слышно как тишина не проронит ни звука —
это длится времен круговая порука,
засыпается снег по стране в закрома.
(Портрет автора)
весна находится в стадии прачечной —
грязные груды зимнего белья
подтаивают, подмачивают в упаковке пачечной
нераспечатанные кварталы жилья.
это эстамп на глухой стене,
обрамленный в облупленную кривую форточку,
это мой глаз, поблескивающий внутри, во мне —
на сферической поверхности отражаешься ты,
задрапированная в прозрачную кофточку,
я располагаю жилплощадью от темени до кадыка,
остальным я сыт по горло, изоморфное строению
канализационного люка.
гигантским тоннелем прорыта моя рука
в толще кавказских хребтов, указательным пальцем
нажимающая на кнопку юга.
в моем автопортрете вы подниметесь на нужный вам этаж
в лифте, подключенном к гидравлическому сердцу.
в полушарии снов, где все время идет демонтаж,
незаметно откройте дерматином обитую дверцу.
по гостиничным коридорам уходя, завернитесь в тишину,
здесь нет указателей, и вы не вернетесь обратно.
вы увидите меня, подойдя к окну,
на улице уменьшенным тысячекратно.
(Портрет героини)
к пальцам привязаны ниточки ваших податливых снов,
приводящие в движение пружиночки и шестеренки,
молоточки, отодвигающие запирающий память засов
и изнутри колотящие в барабанные перепонки.
вы все когда-нибудь жили в болеющем старостью доме,
боясь заразиться склерозом по ночам опухающих стен —
генетической памятью вкомпонованы в тусклом объеме
и, в нем проживая, противопоставлены
в нем проживающим всем.
каждый из вас жил в этом доме
учительницей двадцати семи лет по имени «нина»,
вечерами демонстрируя зеркалу разветвленное тело свое —
анатомически родственное пианино,
облегаемому тем, что называют «белье».
тайны нашего тела! за ними мы полезем на антресоли
и, извалявшись в пыли, достанем заброшенный образ себя
восемнадцати лет —
развернем, расправим понесший потери от моли
в наслоениях времени отложившийся след.
попробуем в него улечься – жмет в бедрах, линия живота
необратимо провисла,
грудь проваливается, недостаточен ляжкам раструб,
по европе лица протекают одер и висла
в двух морщинах: одна – у глаз, другая – у губ.
замажем географию «пондсом» (cream cocoa butter),
а за спиною грохочет постели пустой океан,
над подушкой ночник развернул перевернутый кратер,
перегорожена комната раскрытым романом саган.
(Воспоминание о герое)
шум воды спускаемого бачка,
вырезанный ножницами по пунктирной линии отреза,
подвешен при помощи рыболовного крючка
к поскрипыванию, отодранному от инвалидного протеза —
и вместе парят благодаря тому,
что воздух приводится в движение плавное: