Мне бы никогда не хватило слов, чтобы описать ту гамму эмоций, которая отразилась на отекшем лице Анны Леонидовны, когда я, откинувшись на жесткую спинку стула, закончила свою речь.

– Достаточно, – прошептала она пересохшими губами.

Вообще-то я терпеть не могла прибегать к подобным методам. Но делать было нечего – времени у меня было в обрез, нужно было добывать информацию.

– Вспомните, как вы вошли в кабинет. Вам ничего не бросилось в глаза?

– Нет, – медленно ответила Анна Леонидовна, выуживая из памяти обстоятельства последних двух часов, – я зашла, положила папки на стол.

– Что потом?

– Потом села работать.

– Что было дальше?

Анна Леонидовна запнулась, нахмурившись над бумагами:

– Не помню ничего. Я подбивала баланс и сосредоточилась на нем.

– Ничего не слышали в этот момент?

– Ничего…

– Я не имею в виду что-то непременно странное. Все! Любое движение, любая деталь. Голоса были за окном?

Анна Леонидовна наморщила лоб, пытаясь вспомнить. Он собрался множеством мелких складочек над ее нарисованными бровями.

– Близко голосов не было. На пляже парни разговаривали. Их смех доносился. Еще помню женский голос.

– Что он сказал?

– Это был голос Яны. Она сказала, что не видит, куда ступать и что ей обзор что-то загораживает. Я не поняла, о чем она.

– Я понимаю. Это официантка, которая несла цветочную инсталляцию в банкетный зал. Мы как раз встретили ее там и помогли открыть дверь. Анна Леонидовна, сейчас очень важный момент – вспомните, пожалуйста, что происходило в следующие двадцать минут.