Беата отодвинула руку:

– Этот ваш Боря – он занимается политикой?

– Не полити-кой, а полити-ками. Если платят, разумеется. Но черт с ним, с Борей, это уже вчерашний день! Слушай, Беата! Ты мне страшно нравишься. Ей-богу! Я таких классных девчонок раньше не встречал. В драку бросаешься, бандюков не боишься. Это даже хорошо, что ты продавщица. Из продавщиц выходят самые лучшие жены.

– Так-так, – пробормотала Беата. – Еще не все потеряно. Ты что же – мог бы жениться на продавщице?

– Жениться? – Эта мысль не приходила ему в голову. – Э-э-э... жениться. Почему бы и нет?

– Пороху не хватит, – поддразнила Беата.

– У меня не хватит? – возмутился Сергей.

Таких героев, голливудских суперменов, легче всего брать на слабо€. Вот и Сергей взялся на это самое слабо€ с полуслова. Он пригладил волосы, поправил воображаемый галстук и взял ее за руку:

– Пани Беата! Согласны ли вы быть моей женой?

Беата осторожно отняла руку, сунула ее в сумочку, кокетливо улыбнулась:

– Что ты сказал? Я не расслышала. Повтори.

– Это еще зачем? – недовольно спросил Сергей.

– Я хочу убедиться, что ты это серьезно. Что ты не смеешься надо мной. Или все, уже в кусты? – Она откинула голову и прищурилась. – Ну!

– Да поздно уже для повторений, мне завтра на работу! Ну, ладно, ладно. Ты согласна быть моей женой? Но только прямо сейчас, без фокусов!

– Нет.

– Что значит – нет?

Сергей снова взял ее за руку, раскрыл сжатую ладонь и рассматривал миниатюрный диктофончик, подарок одного политического деятеля, из бывших разведчиков. – Что это? И почему – нет?

Беата быстро спрятала диктофон в сумочку.

– Это не твоя продавщица, найди себе другую. А мое задание тоже выполнено.

– Какое, к черту, задание? – разозлился Сергей.

Но Беата уже выскочила из машины, кинув ему напоследок:

– Прощай, – детка!..

«И прощайте, „Семеро козлят“ со всеми своими козлами!..» – так она сказала сама себе, перебегая на другую сторону и останавливая такси веселым взмахом руки.

Конечно, он симпатичный и можно было бы дать ему шанс. Они ведь в расчете: он играл с ней, а она играла с ним, никто не ушел обиженным. Но кому он нужен, этот еще один недолговечный, обреченный на скорое увядание шанс? Разве что бедным продавщицам, посылающим слезные письма в газету.

Наутро Беата пришла попрощаться со своим рабочим местом... и застыла в ужасе. Лоток с колготками был разгромлен. Горшки с искусственными цветами валялись на полу, фотографии итальянских актрис были ободраны со стен, кассеты растоптаны. Магнитофон исчез. Только товар уцелел, поскольку находился в шкафу, крепко запертом на ключ. Туда же Беата обычно убирала и магнитофон, но вчера, видимо, забыла – торопилась на свиданку к Сергею.

Магнитофон был старым, еще студенческих времен, и дома Беата давно пользовалась CD-проигрывателями. Цветочные горшки и кассеты – тоже невелика потеря. И все же ее затрясло от злости. Кто-то ведь совершил это безобразие, получая удовольствие от того, что калечил ее вещи.

Беата сжала зубы и огляделась по сторонам. Людка из-за пачек стирального порошка смотрела на нее сочувственно, Реваз прятал глаза, Софья Михайловна еще не открыла свой вас-из-даси копошилась за стеклянным окошком. Только Сергей, стоя у кассы, ответил ей таким насмешливым взглядом, что она сразу поняла чьих рук это дело. Зарвавшуюся продавщицу ставят на место. Хорошо еще, что не тронули товар, а ведь могли обвинить ее в пропаже колготок и поставить на счетчик.

«Черт с ними», – подумала Беата, в упор разглядывая наглую морду Сергея. – Сейчас развернусь и уйду и никогда больше не вспомню эту помойку».