– К семидесяти уже не интересно.

– Правильно говоришь. Так что не надо откладывать это занятие на будущее.

– И как ты с ними знакомишься?

– С женщинами? Ясное дело как – сначала по переписке. Для первой стадии у меня заготовлены шаблоны. К слову, по мере накопления опыта, стартовые письма подправляю. Результативность повышается. А дальше еду к ней и начинаю артподготовку.

– Что начинаешь?

– Веня, ты как маленький. Начинаю атаковать ее влюбленными взглядами, восторгаюсь, тяжело вздыхаю. А там – по обстоятельствам. Если за столом усиленно наливает, значит, надеется раскрепостить и сама не против раскрепощения. Тут уж не робей! Начинаю целовать ее ручки, а свои распускаю. Между нами, Венечка, ахиллесова пята у женщин немного выше, чем у греческих персонажей. В нынешней моей профессии главное – натиск. Не будь свиньей! Не издевайся над женщиной. Она и так, великомученица, года два, а то и все три в одиночестве погибала. Ей поначалу стеснительно. Зачем же продлевать ее муку? Нет, Веня, это не по-мужски.

– А если она перед этим была замужем и овдовела совсем недавно?

– Ты меня удивляешь. Все мы когда-нибудь овдовеем. И что? Бессмысленно заливаться слезами. Зачем подолгу скорбеть? Ты человек наблюдательный – работаешь с людьми. Вот скажи, кто тебе чаще попадался – веселые вдовушки, или веселые замужние дамы? Если ходит грустная и вся издерганная, можешь не сомневаться – замужем. По справедливости, так замужних чаще бы надо утешать. Мало того, что супруг, подлец, живучий попался, так ему еще все не так – то в доме не прибрано, то котлеты пережарены…

– Коля, но извини, это все-таки очень хлопотно – сразу столько женщин.

– Согласен. Но пока справляюсь.

– А если начинают склонять к женитьбе?

– А вот это, Веня, тревожный сигнальчик. Тут уж приходится на некоторое время расставаться. И желательно, чтобы инициатива исходила с ее стороны. В таких случаях я оставляю свои вещи в неположенном месте, рубаху снимаю навыворот, бросаю где попало. Ботинки в прихожей – в разные стороны. Ее начинает раздражать моя расхлябанность. А я оправдываюсь, что вырос в детском доме, к семейным порядкам не приучен. Она замечает: «Это сразу понятно». «Ах, так, – отвечаю, – попрекаешь меня сиротством?!» Одним словом, возмущаюсь и уезжаю в оскорбленном виде. Но главное, чтобы без серьезного скандала. Она через полгодика одумается, мы помиримся, и я снова ее навещу.

– А если она спокойно переносит твои слабости?

– Тогда лучше всего ее к кому-нибудь приревновать. Например, к кузену, с которым она целовалась при встрече. Ревность, мой дорогой Венечка, это вроде как бы и недостаток, но с другой стороны – доказательство твоей влюбленности. Им нравится, когда их ревнуют, но чтобы в меру и, не дай бог, без рукоприкладства.

– Но двадцать домов, Коля, уж ты меня извини, это слишком.

– Ну, двадцать, это я сказал для округления. На самом деле на сегодняшний день – семнадцать. Но все равно, согласен, тут без выдумки не обойтись. Иной раз приходится сообщать «И рад бы приехать, да не могу – попал в ДТП». Но ни в коем случае не говорю, в какой травматологии нахожусь. Бабы они сердобольные – обязательно приедет. Даже если напишешь, что стал инвалидом, гарантии нет, что не припрется. Но чаще всего я сообщаю, что запил – запил с горя от разлуки с ней. И мне надо время, чтобы залечить рану – не могу простить себе, что уехал. Мол, внутренний голос и день и ночь меня укоряет. Вот теперь заливаю его, чтоб он захлебнулся! Я ведь, дорогой мой, в своем деле достиг такого мастерства, что могу соблазнить любую женщину.