Едва они скрылись за воротами, как ко мне подскочил Федор.

— Ну? — он был крайне обеспокоен. — О чем вы разговаривали, Олюшка? Сергей меня заверил, что обижать тебя не будет.

12. 2.4

Я оглянулась на брата. Как ему объяснить, что теперь Олюшку сложно обидеть? Что зубов на меня не хватит?

— Да ничем не примечательная беседа, — скромно вымолвила. — Мы, кажется, нашли общий язык.

Любопытство князя Бестужева я удовлетворила. Я заметила, что Федор, вообще, не стремился вникать в женские проблемы и чаяния, он, вон, даже противостояния Татьяны и матушки не замечал. Но я его за это не винила. Не принято подобное в этом мире.

— Если вы позволите, я бы к себе удалилась, — картинно прижала ладонь ко лбу. — Устала очень.

— Конечно, Олюшка, конечно.

Брат обвел всех воинственным взглядом. Он удостоверился, а маменька и невестка мечтали полюбопытствовать. Все же без разницы какой век на дворе, всем женщинам хочется хорошенько посплетничать.

А ко всяким девичьим недомоганиям все относились с уважением. Чихнешь, а тебе и лекаря, и священника позовут.

Подхватив ничего не подозревающего кота, я ретировалась с подъездной дорожки. Видела, понимала, что ближе к вечеру меня родня навестит, но пока появилось время вытрясти из Воланда хотя бы крохи информации.

— Мяу, зачем так грубо? — возмутился черный, пушистый бродяга.

Мы были одни, вся челядь либо во дворе находилась, либо на кухне.

— Думается мне, — я внимательнее присматривалась к фамильяру, — что ты мастер от ответов уходить. Меня вокруг пальца обвел, толком ничего не объяснил, про цесаревича умолчал. Признавайся давай, что тебе известно.

Я посильнее сжала внушительную тушку. Нет, боли ему не принесла, я животных не мучаю, но намерения свои показала. Мы как раз в комнату пришли.

— Да нет у тебя ничего с цесаревичем, мамой клянусь, — истошно замяукал Воланд. — Я и сам толком ничего не знаю, я же твой фамильяр, а не Олюшкин.

Он спрыгнул с моих рук и устроился на постели.

— Совсем ничего не знаешь? — не поверила ни единому слову. — Я князя Долгорукого о чем-то спросила. Александра спасла. Как?

— А разве ж это важно, Ольга? — проворчал кот.

— Если не хочешь, чтобы меня быстро обнаружили, то важно, Воланд, важно, — прищурилась я. — Уже вопросы у Его Превосходительства вызываю.

— Ой, горе ты луковое. Везде беду ищешь. Ничего в знакомстве цесаревича и Олюшки такого нет. Она просто стала свидетелем, как Его Высочество к магии обратился, фею призывал.

— Фею? — не удержалась от смешка. — Какую фею?

— Такую фею, — буркнул Воланд, — желания она исполняет. Целых три. Нам бы такая не помешала.

И то верно.

— Давай сами призовем? — рассмеялась я, поглаживая животное по шерстке. — Тебе борьба с врагами, мне дорога домой.

— Ага, и будет как с цесаревичем... Он призвал и чуть лапти не отбросил. Вместо феи черт явился, — пожаловался питомец. — Благо Олюшка сразу распознала его сущность. Начал он Александра мучить, а девушка все подсмотрела, позвала на помощь Его Величество и князя. Сергей его спас, а Николай Романович, чтобы дело замять и чтобы никто не проговорился, предложил помолвку.

— А фея? — недоумевала я.

— А фею никто и не видел. Нет их уже, — фыркнул кот, — перебили в самую первую войну.

Что же, первое что я уяснила, это то, что у меня преступно мало знаний об истории страны. Надо устранить подобное упущение. А во-вторых, что будущий правитель империи виноват в возможных прорывах. Он, оказывается, нижний мир распечатал, сам того не ведая.

Его Величество быстро осознал, что натворил его отпрыск, но если Долгорукому он доверял, был уверен, что тот и рта не раскроет, то личность княжны Бестужевой вопросы вызывала.