— Уверена, — отмахнулась, — не хочу вступать в борьбу за сердце дворянина, которое мне, впрочем, и не нужно.

Пожалуй, прозвучало грубовато, даже чересчур. Я заметила, как изменился в лице мой будущий супруг, как глаза его потемнели. Не нравилось известному аристократу, что скромная мышка не мечтает о свадьбе с ним, не ведется на красивую внешность и знатный род. Но, во-первых, я сама была знатной, а во-вторых, думала я не о романтических связях и свадьбах, а о том, как выполнить условия для возвращения в свой мир, где нет этого домостроевского маразма.

— Простите, — выдавила из себя с трудом. Прятать характер становилось все сложнее.

— Прощаю, Ольга Юрьевна, — хмыкнул князь. — Справедливое замечание. Я выполню вашу просьбу, — сказал он с явным облегчением. — Дам вам усадьбу, челядь, содержание хорошее. Приданое ваше трогать не буду. Но... — он замолчал, а я от нетерпения подалась вперед.

Между прочим, не одна я страдала от любопытства. В желтой траве прятался Воланд, а в окне прихожей мелькнула макушка моей невестки.

— Повторюсь, — продолжал мужчина, — ведете вы себя странно. Куда делась та девушка, которая полчаса с мыслями собиралась, чтобы ко мне подойти и помощи с Александром попросить? Не узнаю вас.

— А она, как про свадьбу узнала, перестала смущаться, — подняла подбородок вверх. — Решила сама своей судьбой распоряжаться.

На это Долгорукий мне ничего не ответил, лишь взглядом задумчивым обвел.

Мы еще несколько минут погуляли, прошлись по дорожкам, мимо клумб, с которых сходил снег, и вернулись в дом.

Обед завершился, все сидели в гостиной, но при нашем появлении встали. Федор и Сергей Владимирович тут же ушли в кабинет, чтобы обсудить условия помолвки, а я села рядом с Татьяной, немного успокоившись после знакомства с женихом.

Не так страшен черт, как его малюют. По-моему, договорились мы удачно. Он не дурак, чем-то понравился мне, честный, благородный. Вряд ли от него подвоха можно ждать. Надеюсь, и я произвела на него благоприятное впечатление. В конце концов, год — долгий срок. Лучше нам мирно жить, а не как кошка с собакой.

Но стоило мне выдохнуть с облегчением, как две пожилые женщины налетели на меня, чтобы обсудить свадьбу.

Они спрашивали обо всем, о дате, о платье, о цветах. Сначала я пыталась вставить словечко, но быстро догадалась, что мое мнение никого не интересует, что делают они это для соблюдения приличий.

Антонина Михайловна и Екатерина Степановна нашли друг в друге достойных соперников. Они беседовали, спорили, завуалировано кидались оскорблениями. Но в этой битве, внезапно, маменька встала на мою сторону и неистово защищала.

Может, совесть в ней проснулась, а может, хотела удостовериться, что наверняка сбудет нелюбимую дочь с рук. Лично я полагалась на второй вариант.

К счастью, надолго чета Долгоруких задерживаться не стала. Провожали их всей семьей и двором. И прислуга вышла, чтобы на давнего врага Бестужевых посмотреть. Где-то в толпе я заметила и Сашку.

Напоследок у меня с Сергеем вышла еще одна минутка наедине.

— Я рад, Ольга, — поцеловал он мою ладонь на прощание, — что мы так быстро нашли общий язык. Цесаревич был прав, когда говорил о вас.

— Что же он говорил? — не могла не полюбопытствовать я.

— Что в жены мне достанется самая поразительная девушка и самая умная, образованная, среди всех придворных. Простите меня, я вас недооценил.

— Слишком часто вы, князь, извинения приносите, — заворчала я, скрывая смущение, потому что понятия не имела, отчего удостоилась высокой похвалы. — Надеюсь, я вас тоже недооценила.

— Посмотрим.

Он выпустил мои пальцы из своей ладони, помог подоспевшей матери забраться в карету и отбыл.