– Он испанец.

– Какая наблюдательность, – съехидничала Ирена.

– И как его зовут?

– Я зову его по-английски – Джим Токкинс.

Чарльз наклонился к уху девушки и прошептал, обдав её шею горячим дыханием:

– Но его истинная фамилия – Амарини. Не так ли?

Шотландский наследник выпрямился с победоносным видом и с удовольствием отметил смятение на личике сестры.

– Почему ты так решил, Чарльз?

– Он состоял в духовной свите моей недоневесты. И вместе со мной плыл в Шотландию, но потом сбежал в неизвестном направлении. Просто исчез.

Ирена настороженно нахмурилась.

– А в каюте нашли зарезанного священника из Ордена Иезуитов. Того, кто должен был меня к католичеству склонять.

– Чарльз… – покачала головой принцесса. – Что за ужасная история? Ты, наверное, ошибся.

– Нет, – отрицательно повёл головой герцог Ротсей. – Это было давно. Лет семь назад, перед началом войны на континенте, но я его хорошо запомнил, этого молодого Амарини.

– Так что же всё это значит?

– Вероятно, это именно он спас мою жизнь тогда. Хоть изначально всем казалось, что убийство священника расстроило брак с инфантой. Но потом мы выяснили, что миссия католических святош была гнусной до тошноты. Ими правили иезуиты, и цель их была – развязать войну против наших братьев по вере на континенте, вплести в неё наш остров, лишив жизни меня и свалив это на англичан. По их умыслу, Шотландия под эгидой католической церкви должна была поднять знамёна против Англии.

– Как когда-то Мария шла против Элизабет, – проворчала Ирена, опустив взор.

Принцесса покачала головой, осознавая глубину интриги и предполагаемую роль Джима в ней. Чарльз обнял её за плечи и стал уводить по дорожке к лагерю. Конь, позаимствованный у Джулии, послушно шёл следом на длинном поводе.

– Я не знаю, какую роль Амарини играет в твоей жизни, кузина. Но за свою я этому гранду премного благодарен.

Ротсей остановился. Ирена отошла от брата в задумчивости. За её спиной раздался такой знакомый и такой странный голос принца:

– Ему нельзя назад в Испанию. Его там ждёт смерть.

Воскресным утром корабль отчалил из Эдинбурга. В то время как кортеж новобрачных направился в Ирландию, их английские гости плыли в Дувр. Уже к вечеру король и принцесса со свитой ступили на твёрдую землю и, решив не отдыхать, во весь опор помчались в резиденцию, чтобы отправиться в гости к Морфею уже в своих постелях.

Из-за позднего, если не сказать раннего, возвращения монарха в Беркшир, придворная жизнь изменила своё течение. Камергер поднял на уши всю прислугу, двор Виндзора осветили десятки факелов. Но уже к шести часам утра 10 марта все угомонились. Горничные и лакеи смогли спокойно вздремнуть.

Естественно, к девяти утра король в свой кабинет не явился.

После обеда Ландешоту доложили о визите виконта Суррея. Герцог повёл бровями, не в силах припомнить такого имени среди постоянных посетителей двора, и велел впустить гостя.

В кабинет вошёл юноша с прекрасными чёрными глазами, выглядевший немного стеснительным. Он изящно поклонился и ещё раз представился.

– Что Вам угодно, сударь?

– Мне нужно попасть в канцелярию.

– Все, кто желает попасть в канцелярию, сначала оказываются у меня.

Виконт, казалось, сделал глоток пересохшим горлом, чего не мог не заметить Ландешот.

– Кого Вы желаете видеть в канцелярии? Советника?

– Нет! – как-то слишком живо отреагировал юноша. – Я желаю попасть на приём к лорду Дешторнаку.

– К самому премьер-министру? А почему не сразу к королю?

– Я полагаю, что сведения, которые стали мне известны, будут правильно использованы графом.

– И что же Вам стало известно, виконт? – выходя из-за стола и приблизившись к посетителю, спросил герцог.