– Как я мог её отпустить? Испугался, подумал, что с ней не вынесу, не выживу. А не подумал, зачем вообще жить? Теперь, без неё? Лишь бы вытащить её из дома, оторвать от самой себя. Ничего не буду ей говорить, просто обниму и никуда не отпущу. Буду целовать, пока она мне не поверит. Она должна понять: всё только для любви создано – и весь мир, и наши две жизни! А если нет, то права она: кругом только мрак.

В знакомый подъезд он вошёл с мрачными предчувствиями и сразу понял, что Лави в парадняке не появлялась. Там всё было как обычно. Бренчала гитара, курили, целовались, вели заумные разговоры, лишь Мади с недоумением вгляделась в лицо Сва и вопросительно подняла брови. Но ни ей, ни кому другому невозможно было рассказать, что произошло в минувшую ночь.

– Народ, как можно Лави рингануть? Кто знает? – не выдержал Сва.

– А разве она тебе свой номер не дала? – удивилась Мади.

Он нервно помотал головой:

– Я позвонить ей должен, срочно!

– Чё ты так застремался, старик? – ехидно спросил Потоп. – Подожди, может, заявится ближе к ночи.

– Что-то случилось? – всмотрелась в него Точка.

– Я… – замялся Сва, – я ничего понять не могу. Она вчера скипнула. Неожиданно, в самом глухом смуре. Даже не успел её ринг записать. Боюсь, теперь надолго пропадёт, если не хуже…

– Через силу не напрягайся. Она и раньше неделями пропадала, а потом появлялась, – флегматично заметила Глори. – Это же Лави, герла немного глючная. Но её и такую все любят.

– Я ей позвонить должен! Поймите же вы, – настаивал Сва и оглядывался по сторонам, ища поддержки.

– Проблема в том, что Лави не велела никому свой номер давать, – заявила Точка и подозрительно посмотрела, но встретившись с его затравленными глазами добавила: – Ладно, я сама ей отрингую. Скажу, ты просил.

На следующий вечер Точка растерянно заявила, что телефон Лави не отвечает:

– Не представляю, что могло случиться? Если через пару дней не дозвонюсь, поеду к ней домой.

Дик многозначительно улыбнулся и отвёл Сва в сторону:

– Тихарь, а такую герлу клеишь. Реально на ней съехал? – поймав взгляд Сва, запнулся и произнёс с некоторым сочувствием. – Ну, не ты первый.

– Старик! – перебил его Сва. – Ты что-нибудь о ней знаешь?

– А что?

– Позавчера она, ни с того ни с сего, до крезов дошла и слиняла – резко, среди ночи. Стрёмно что-то. Ты бы её послушал. Впечатление, что она вот-вот кинется. Что Лави, правда, торчит? Или она по жизни такая?

Тот выпустил вверх колечко сигаретного дыма.

– Ладно, как своему лучшему фрэнду, расскажу тебе. Только не здесь.

Они сидели в одном из ближайших подъездов, на заледеневшем подоконнике, у самого чердака. Сквозь выбитый угол стекла в полутьму лестничной клетки втекал морозный пар, обволакивал бутылку портвейна и плавленый сырок. Но Сва не чувствовал ни холода ни тепла.

– Короче, прогон тут такой. Лави… – Дик долго водил в воздухе сигаретой и с пьяной усмешкой заглядывал ему в глаза, – балдёжная чувиха, но с глюками. Я от неё сразу отвалил. У неё фазер генерал гэбэ. Она с ним за бугром бывала, на инглише говорит, сингует классно, сам знаешь. Один штатник к ней в том году месяца два клеился. Она нам про него пару раз спичила. То ли мэридж хотел с ней замутить, то ли просто факнуть. Грины совал, презенты всякие, пока все свои дела в совке не завернул. Лави, похоже, его послала, хотя кто знает? Может, она в Штаты отвалить задумала, но обломилось?

– Не в этом дело, – Сва нетерпеливо мотнул головой. – Скажи, ты хоть понимаешь, почему у неё крыша временами едет?

Дик замер в пьяном раздумье, заглядывая в опустошённую бутылку:

– То, что она торчит – факт. Если по чесноку, не знаю, на одном пыхе или ещё на чём? Чува из другой тусовки базарила, уже года два назад, к Лави, вроде бы, один нарк прилип. Короче, полная гумоза. Она поначалу не врубилась, а потом, видно, слабо стало отшить. По фейсу мэн был вполне хипповый, на доске лабал и всё под неувязка несчастного-одинокого косил. Месячишко лав с ней давил, говорил, что ради неё на всех других забил, а потом затащил к каким-то гиббонам во флэтуху, типа стихи-песни послушать. Там все надринчались, Лави втихую накачали дурманом и сами круто заторчали. Мэн клялся, что случайно всё вышло. В общем, я так думаю, прошлись по ней толпой разок-другой. А на следующий день она веняки себе попилила. Ну, и сходу в крезуху залетела…