Чуть заметно погладил по запястью. Он что ласкает меня?

– Успокоились немного, леди Трис?

– Да, спасибо, всё хорошо, – прошептала я. – Вы очень здорово играете.

Ах, зачем я это сказала! Выглядит, как будто стелюсь перед ним, как эти леди!

Я увидела, как напряглась жилка на виске паладина, и с волос потекла струйка пота. Видно, не так легко ему даётся дарить веселье гостям.

– Спасибо, очень рад, что вам понравилось.

Генри принялся ухаживать за мной. Положил картошку и курицу, подлил вина.

Окружённая мужской заботой, я растерялась. К горлу подкатил ком. Этот мужчина был великолепен, и я даже осмелилась подумать, что… хочу, чтобы он был моим!

Нутро обожгло, словно кнутом, от стыда. Как я смею так думать?!

Ком в горле всё крепчал, нарастал спазм. Задрожали губы, увлажнились глаза.

У меня никогда не будет такого мужчины. У меня не будет никакого. После того, что со мной сделал колдун, я порочная и грязная. И если паладин узнает во мне зачарованную и убьёт, что ж. Плакать никто не будет…

– Трис, – Генри легонько коснулся моего запястья. – Ешьте, силы вам понадобятся.

Как пошло звучит! И особенно это небольшое сокращение моего имени в его устах! Ну что ж, Генри, сделай со мной всё, что тебе угодно, если это будет тебе во благо. Я хочу, чтобы ты жил.

– Хорошо, сэр, – кивнула я.

– Сэр Генрих, так когда вы, говорите, вновь пойдёте на дракона? – проговорил Фалькон.

Генри прищурился и перевёл взгляд на начальника стражи. Теплота его серых глаз мгновенно сменилась холодом стали.

– Я уже доложил господину Хакону: мне понадобится три дня на восстановление. Может, меньше, – Генри едва заметно покосился на меня. – За это время мои люди вычистят ваш лес и болота, на которые договора не было. Делаю это по чистоте душевной.

– Вы очень щедры, сэр Генрих, – улыбнулся Хакон.

– А что это за тварь, которая напала на вас на южном тракте, она больше не появится? А то монахи теперь побаиваются ходить на с-свой холм, – протянул Фалькон, откинувшись на спинку стула.

– Полагаю, целью этой твари был именно я, паладин. Другие ей не интересны. Пусть монахи не боятся. Это зачарованное существо, носит человеческое обличье. Я отпустил его, чтобы добраться до тёмного хозяина.

– Тёмного хозяина?

– Колдуна, тёмного мага, ведьмы – служителя Салаира, так их называют, – произнёс Генри. – И дракон – доказательство того, что мы имеем дело не со стихийно возникшей нечистью. Служители Салаира копят силы, чтобы изгнать Свет с земли Арноса. У вас тут, похоже рассадник.

Пока слушала Генри, руки вновь похолодели, и в груди начал гудеть набатом страх.

– Сэр Генрих, а вы знаете, что Трис-су мы нашли без памяти на болоте? – вякнул Фалькон.

Сердце ушло в пятки. Ублюдок толстый!

– Вот как? – Генри поглядел на меня, отложив вилку. – Очень интересно. Что вы делали на болоте?

– Я не знаю, – пробормотала я. – Ничего не помню.

– Мы думаем, Трис-са стала жертвой служителя Салаира.

Замолчи, Фалькон! Замолчи!

– Это не исключено, – проговорил Генри, вновь взявшись за приборы.

– Разве вам можно с… грязной девицей? – не унимался захмелевший Фалькон.

Генри раздул крылья носа, набирая воздух, и направил сверкнувший сталью взгляд на начальника стражи.

– Девушка пахнет мылом, а от вас, господин Фалькон, несёт перегаром. О чистоте других частей человека мы судить не вправе, Арнос рассудит.

Генри отправил в рот кусок курицы и запил вином.

Больше никто на меня не нападал. Все зазвенели приборами и предались разговорам о погоде.

– Спасибо, за чудесный ужин, сэр Генрих! – поклонился Хакон. – Надеюсь, завтра вы заглянете ко мне, и я непременно познакомлю вас со своими дочерьми. Они ну о-очень любят слушать виолу.