И повернулась в указанном направлении. Точно – вот же трюмо. Совсем разволновалась и соображать перестала.

Из отражения на меня смотрела… не я.

– Какого…. Подняла руку,  и двойник повторил движение. Затем моргнул вместе со мной. И нос потер.

Шок ледяной волной расползался по телу.

– К-к-кто это?

– Ты, конечно же.

– Это не могу быть я! Слышите! Это не я! – и махнула рукой в сторону зеркала. Горячая волна пробежала по пальцам, а потом оно взорвалось искрами осколков.

Ноги подкосились, и я опустилась на пол.

Меня бил озноб. Я рыдала, размазывая слезы по лицу, и не могла успокоиться. Не хотела. Все происходящее вокруг воспринималось краем сознания. Вот мужчина прикрикнул на служанок. Он требовал, чтобы нас оставили вдвоем, а те слабо упирались, настаивая, что это запрещено этикетом. Закончилось все тем, что дверь с грохотом распахнулась – как с петель только не вылетела – и, подгоняемые ревом «Вон!», женщины опрометью бросились прочь.

Какое-то время ничего не происходило. Потом рыжий подошел и мягко опустился рядом. Я чувствовала его взгляд и только старательнее прятала лицо в ладонях. Тогда он сжал мое запястье и отвел руку, заглянул в глаза. Наши взгляды встретились, и показалось, что я ухнула в ядовитую зелень, как в трясину. И сошлась над головой тягучая ряска.

Миг. Еще. И еще – долгий, будто вечность.

Морок спал. Меня отпустили. Мужчина хмурился, и морщины залегли между бровей.

– Что происходит? – выдавила со всхлипом. – Я не Изабелла, клянусь. Это не мое… не мое тело.

– Возможно, и не она, – губы кривятся, не то в улыбке, не то в оскале. – А кто тогда?

– Лера Соколова. Студентка, второго курса. Живу в Вольске. Учусь там же.

– Так уж и студентка?

Кивок.

– Вольск? Хм, не припомню. Где это?

– Недалеко от Санкт–Петербурга.

– Конкретнее.

Он все смотрит, и под этим взглядом мне хочется провалиться сквозь землю. А еще треснуть ему по рыжей макушке. Вот прям хочется, и все. Аж ладонь зудит. Странно…

– Россия! Планета Земля! – выпалила раздосадовано. Чего он от меня хочет?:

Молчание. И спрашиваю только потому, что хочу прервать тягостную тишину:

– Что случилось с зеркалом? – знать об этом, на самом деле, не хочется. Слишком страшно. Хотела ты, Лера, сверхъестественную историю, вот и вляпалась в одну по самые ушки.

– Ты его взорвала. Магией.

Ответил так спокойно, даже очень. Будто это все в порядке вещей.

– Ее не существует… – лепечу, хотя уже понимаю, что существует. И еще как.

Тяжкий вздох и ругательство. Забористое. В смысле такие на заборах пишут не самые интеллектуально одаренные граждане. Поняла не все. Кто такой Охрум и при чем тут его лысый хвост понятия не имела, но чувствую, что досталось тому по самое не балуй.

– А как сюда… в это тело попала, помнишь?

Я рассказала. С самого начала. Про Николая собеседник особенно заинтересовался. А потом сидел, обхватив колени, и лицо его выражало высшую степень печали. Даже жалко стало, захотелось утешить. Не люблю, когда красивые мужчины грустят. Даже о своей беде забыла. Ненадолго. На секунду или две.

– Выходит… это не мой мир?

– Или ты просто слишком хорошая актриса, сестренка.

– Эм, в смысле сестренка. Мы родственники?

Он развел руками, признавая, что да, вот такая вот оказия. Самые что ни на есть. Кровные.

– Себастьян, – и руку протянул. – А ты – Изабелла.

А я только что его рассматривала! Любовалась даже. Бррррр…. Неправильно это, в свете вновь открывшихся обстоятельств. Почти инцест, вот!

А ведь и правда похож. Рыжий, рыжий, конопатый…. М-да. И что теперь делать? И можно ли мне домой попасть?