- Скажите, пожалуйста, Надежда Леонидовна, а в вашей деревне есть отель, гостиница или хостел. Или, может, кто-то сдаёт дом? – поинтересовалась я аккуратно. Я устала, а после столь сытного завтрака хочу спать. Поэтому мне очень хотелось, хотя бы на сегодня остаться здесь, чтобы выспаться и набраться сил, если завтра вновь придётся куда-то уезжать.

Надежда Леонидовна оторвала взгляд от бумаг и, вместо того, чтобы ответить на вопрос, воззрилась на дверь за моей спиной.

- И чё ты пришёл? В долг не дам, - бросила она категорично, а я только после её слов заметила, что в магазин кто-то вошёл.

- А чё у тебя, тетрадь закончилась в долг записывать? А, Надюх? Так хочешь, я новую подарю? Мне ж для красивой женщины ничего не жалко, - с самодовольной ухмылочкой произнёс щуплый мужчина. Или дед. Сложно сказать. Выглядел он так, что его возраст смело колебался от сорока до восьмидесяти.

Невысокий, худой, с круглой плешью на макушке, будто прожженной солнцем. Выцветший коричневый пиджак, который давно просился в половые тряпки, висел на нём, как на вешалке. Будто он донашивал его за каким-то великаном. Серое подобие поло под пиджаком недосчиталось пуговицы. Вытянутые коленки старых трико выглядели карикатурно, а сразу под ними начинались сапоги, которые так же, как и пиджак, казались мужчине большими. Как если бы кот надел хозяйские сапоги. Наверное, это он и есть – постаревший Кот в сапогах.

- Тихон, тебя нахуй послать или сам в пизду пойдёшь? – спросила продавщица, устало вздохнув. Она приняла оборонительную позу, явно не впервой стакиваясь с такими покупателями.

Клиентоориентированность у неё, конечно, на высоте.

- А чё сразу послать-то?! Я, может, с чувствами к тебе, – возмутился щуплый Дон Жуан. Сделал грудь колесом и подкатил к продавщице. Находясь, рядом друг с другом они выглядели очень забавно: она вся такая пышная и в теле, и он – из выделяющегося только нос, кадык и вытянутые коленки трико.

- С какими чувствами, Тихон? С чувством похмелья? – фыркнула продавщица и лениво хохотнула. – Валил бы ты, Тишка. Пока я тебя, как щенка за шкирку отсюда не выкинула. И, кста-а-ати! – протянула она, о чем-то внезапно вспомнив, и резко обратилась ко мне. – Какое сегодня число, Соня?

- Т… Тринадцатое мая, - растерялась я на секунду. Во-первых, из-за даты, а, во-вторых, из-за имени.

- Тебя ж сегодня вечером убьют, Тихон. Зачем на тебя продукт вино-водочный переводить? Мы потом, без тебя, но на твоих поминках…

- Тринадцатое?! – выпучил мужчина глаза и начал в каком-то трансе и вместе с тем с паникой хлопать себя по карманам. – Тринадцатое! Сегодня. Ох-ёханты! – вздохнул он громко и, клянусь, я увидела на его лбу выступившие капли пота. – Это… это уезжать надо! Это же Зэк вечером… К дочке… Это как я так... Ох-ё! – сокрушался он, пока я допивала последний глоток чая.

Пока мужчина паниковал, немного отойдя от прилавка, я аккуратно встала с красного пластикового стула, закинула рюкзак на плечо, а целлофановый пакетик из-под булочек смяла в кулаке. Подошла к Надежде Леонидовне и отдала ей пустую кружку.

- Спасибо вам большое, - кивнула я ей с благодарностью.

- Ты, это, Сонь, далеко не уходи, ладно? – произнесла продавщица, взяв у меня кружку. – Посмотри тут наши достопримечательности, если найдёшь такие, и приходи ко мне через час-два. А я пока у народа поспрошаю, может, кто дом сдаёт или комнатку какую. Не на улице же тебя оставлять, правильно? Где мы ещё туристов-то для нашей деревни возьмём? – подмигнула она мне.

- Вы меня очень выручите, - собрала я пальцы в замок перед грудью.