Итак, после того как сурикат исчез, как Копперфильд в своих шоу, он неожиданно для себя понял, что кричать во время полета ему все-таки не стоило. Листья, казалось бы, прочно сидевшие на своих ветках, легко расставшись со своими насиженными местами, быстро набились ему в рот. А дальше была сосновая шишечка, которая так и целилась в рот зверька, но тот ее опередил, успел-таки закрыть рот. И вот, наконец, кульминация полета: огромный ствол столетней березы, который, несмотря на умоляющие взгляды сурикатика, и не собирался уходить с линии полета зверька. Келеули совершил несколько быстрых движений лапками, как будто он собирался раскрыть парашют и… Бам! Да, встреча была неминуема.

Потом были «Ой! Ай!» и «Ай! Ой!» – когда зверек, не в силах сопротивляться силе притяжения, стремительно приближался к земле. Посадка была не очень жесткой, ее смягчил большой муравейник. Попытавшись что-то закричать (а как вы понимаете, кричать с набитым ртом получается не очень хорошо), Келеули тут же соскочил с муравейника, словно это был не муравейник, а какой-нибудь кактус. Сурикатика можно понять – муравьи трудолюбивый, но не очень гостеприимный народец. Так что вцепиться в нос – это у них запросто, что и произошло с нашим героем.

– Привет! – Келеули поднял глаза и увидел гладко прилизанного толстячка, у которого, как ему показалось, странно торчали два верхних зуба.

– Кх-х-х-х-х, – попробовал что-то сказать Келеули в ответ.

– Моя мама говорит, что разговаривать с набитым ртом неприлично, – пропищал тоненький голосок, и Келеули увидел мохнатого зверька поменьше с большим пушистым хвостом, который выглядывал из-за толстячка. – Ты выплюнь и скажи.

Келеули последовал совету и что было сил начал кашлять, чтобы освободить рот.

– Меня зовут Сеня, – продолжил толстичок, слегка присвистнув на букве «С» своего имени, когда Келеули прокашлялся. – Это Машуля, а тебя как зовут?

– Келеули Чорро Ргадке'вьядгебги Тсвата, – выговорил сурикат, как скороговорку, свое длинное африканское имя и, не обращая внимания на странную парочку, начал отряхивать свою шерстку.

– Бредит, что ли? – повернулся Сеня к Машуле.

– Наверное, сильно стукнулся головой, – предположила Машуля.

– А можешь еще раз сказать, как тебя зовут? – отчетливо и медленно произнося слова, попросил Сеня и на слове «сказать» опять присвистнул на букве «с».

Келеули остановился, состряпал недовольную мордочку, перекрестил лапы на груди и потом выговорил, но уже особенно отчетливо, сопровождая каждый слог подчеркивающим жестом левой лапки.

– Келеули Чорро Ргадке'вьядгебги Тсвата. Понятно?

Новые знакомые Келеули дружно закачали головой в знак того, что они поняли. Хотя на самом деле это было не так.

– Да ты не волнуйся, – спокойным голосом сказал Сеня.

– Да, тебе нельзя сейчас волноваться. Могут быть осложнения, – сказала Машуля и, немного осмелев, вышла из-за спины своего большого друга.

– Чего-о-о-о?! – Келеули сделал руки в бок и уставился на толстячка и его подружку. Машуля тут же, на всякий случай, спряталась за большую Сенину спину – кто знает, чего там в стукнутой голове. Оглядев их с ног до головы, Келеули вдруг обнаружил в них благодарных слушателей и мгновенно придумал план, который мог родиться только в этой, набитой сверху донизу разными, по большей мере безобидными идеями, голове.

– Не волнуйся!? Это вы мне говорите?! Да я никогда не волнуюсь! У меня железная выдержка и олимпийское спокойствие! Волнуются пусть те, – Келеули показал пальцем вверх, еще не успев придумать, кому он отведет эту роль, – те, которые там, – взял паузу Келеули, чтобы срочно что-нибудь придумать, но, как назло, ничего не приходило в голову. – Вот! Понятно? – закончил сурикатик.