Вернувшись в кабинет начальницы, я заговорила о том, что меня беспокоило.

– На балу дебютанток мне была представлена лира Розетта деи Дорини. Отчего столь юная лира, не закончившая обучение, покинула стены приюта?

– Лира вызвала ваше неудовольствие? Она… проявила невоспитанность? – особо встревоженной почтенная дама не выглядела. – Мы сочли возможным показать ее свету, поскольку Розетта отлично успевает по всем предметам, она из хорошего рода, и таким образом, мы надеялись, она сможет устроить свою судьбу. После помолвки как раз бы прошел год-два, она будет готова для брака, – объяснение выглядело вполне достоверным.

– Вы считаете, что пятнадцатилетняя девушка в состоянии сделать правильный выбор? Оценить характер, склонности и способности незнакомого человека? Защитить себя от ловеласов и обманщиков? От развратников и сластолюбцев? – скептически спросила я.

Разве я себя не помню в пятнадцать? Дура-дурой была. Мне нравился школьный бунтарь, разумеется, наглый, беспринципный парень, но тогда он мне казался восхитительно прекрасным олицетворением свободы. Через два года после выпуска он умер от передоза. Свобода, она такая.

– Моральные принципы, которые мы прививаем воспитанницам, весьма крепки, – уверенно сказала начальница. – Мы уверены в нравственности наших девочек.

– А обучаете ли вы их приемам самообороны? Эти навыки крепки?

– В программе обучения такой дисциплины нет, – запнувшись, призналась начальница. – Воспитанницы изучают этикет, математику, историю, литературу, чистописание и языки. Девицы благородного рода уделяют внимание геральдике, танцам, музыке и пению. Все без исключения изучают ведение домашнего хозяйства, шитье, штопку, кулинарию. Примас, когда навещал наш приют на прошлой неделе, весьма высоко отозвался о наших воспитанницах! И высказал желание видеть некоторых их них в Обители! Это ли не достойная оценка нашего труда?

Ах, вот в чем дело!

– Лира Розетта оказалась в числе тех избранных, кого пожелал видеть Примас?

– Да, – почтительно отозвалась начальница, но мне показалось, в ее интонации был вызов. В темных глазах горела решимость.

И если вначале я безоговорочно была склонна сменить начальницу, то теперь – нет. Эта благочестивая женщина не хотела отдать Розетту Примасу, это очевидно. Поэтому она ее обрядила в мешковатое платье не по размеру и отправила на бал. Чтобы я ее увидела.

– А почему же вы не хотите перевести девушек в Обитель? – это был провокационный вопрос. – Это честь для приюта.

– Стремление к праведной жизни должно идти от сердца, – уклончиво ответила начальница, отводя взгляд. – Девушки же пока юны, полны суетных мечтаний. Они грезят о замужестве, о семье, они не готовы отринуть все мирское.

– Из ваших воспитанниц, несомненно, получаются прекрасные жены.

– Так мне не отправлять девушек в Обитель по распоряжению Примаса? – начальница волновалась, на щеках загорелись два красных пятна.

– Нет, – решительно ответила я. – Это королевский приют, а не монастырская школа. С какой стати нам идти против желания девушек? Замужество мне представляется более приоритетным и благим делом для страны. Вы ведь в курсе, что я ежегодно устраиваю традиционный бал бесприданниц. Неженатый мужчина неблагонадежен. А вы не знаете, почтенная матушка, Примас осенил благодатью только ваш приют?

– Насколько мне известно, он посетил шесть приютов в столице и пригородах, еще пять по пути следования, – сообщила начальница и протянула листок. – Вот их адреса.

Нет, сместить такую женщину – преступление! Какая умная и отважная женщина! Черт с ними, глазами и губами, она ради своих девочек совершила маленький подвиг! Вызвала гнев королевы, навлекла проверку, рискнула своим положением.