- Вы так уверены в том, что сумеете… справиться с проблемой?

Лавиния вновь пожала плечами.

- Доселе справлялась. Вряд ли в «Ла Фениче» засело что-то страшнее созревшего гуля или прошедшей полный круг тёмной ведьмы. Да и потом – я ведь не одинокий ковбой, за моей спиной {Служба}.

- Хорошо… Хорошо. Слушайте… - Оттоленги снова уселся на кровать, переплёл пальцы и глубоко вздохнул. – Вы были правы, я разорвал контракт и уехал из Венеции, потому что испугался. Поймите меня, я не маг! У меня есть слабая магия воздуха, но этим обладают практически все оперные певцы. Моего резерва хватало всю жизнь на то, чтобы петь… Ну, ещё могу фонарик зажечь, - в доказательство он щёлкнул пальцами, заставив загореться тусклый синеватый огонёк. – Я пришёл на первую репетицию в «Ла Фениче», начал работать, и не сразу обратил внимание на то, что с моими глазами происходит что-то странное.

- Не главный для вас рабочий орган, - понимающе кивнула Лавиния.

- Вот именно.

- И что же происходило? Ухудшилось зрение?

- Нет, вовсе нет! Я бы сказал даже, что оно слегка улучшилось, раньше мне приходилось активировать артефакт для того, чтобы смотреть в партитуру… - тут он слегка смутился. – Ну, вы понимаете, очки бы не вписывались в образ.

- Конечно.

- Так вот, я обнаружил, что вижу странные размытые пятна вокруг человеческих фигур.

- Только человеческих?

Тут Оттоленги на минуту задумался.

- А Тьма его знает! – изрёк он наконец. – Не попались мне ни эльфы, ни гномы в этом театре.

- То есть, вы стали видеть ауры?

- Получается, так.

- А сейчас видите? – Лавиния незаметно сжала в кармане записывающий кристалл, чтобы активировать его.

- Нет. Это происходило только на территории «Ла Фениче».

- Во всех его помещениях?

- Во всех, где я бывал. В костюмерный цех или к декораторам я не заходил.

- Понятно. И что же вас смутило? Ауры видят многие, практически все маги, у кого резерв выше двенадцати единиц и кто умеет переходить на магическое зрение.

- Разумеется! Только мой резерв выше восьми никогда не был. И кроме того, дело не в ауре. Это бы меня не испугало. Дело в том, что я… как бы это объяснить… я понял, что могу по ауре прочитать, что человек скоро умрёт. И вот это оказалось страшно.

Тут госпожа Редфилд подобралась: способности «вестника смерти» не встречались уже лет триста. Ну, или маги, обладавшие такими способностями, их старались не афишировать, что, в общем, можно понять – мало кому понравится общаться с приятелем, точно знающим дату твоей кончины…

- Очень интересно, синьор Оттоленги, - сказала она мягко. – Опишите, пожалуйста, что именно видели?

- Пятна в ауре. Такое неприятное коричнево-чёрное, будто жирное, скользкое пятно. Как я понял, чем ближе оно к физическому телу, тем ближе дата смерти. В первый раз я заметил это у одного из рабочих сцены, мы столкнулись в кулисах. А на следующий день он упал замертво, сообщили, что оторвался тромб. В общей сложности, я видел такое пять раз, со второго случая стал понимать, в чём дело. А на пятом сбежал.

- И все пятеро мертвы?

Певец помотал головой; он был бледен и тяжело дышал, и выглядел, словно из него вытащили позвоночник.

- Нет. Пятый… Я заметил эту метку у Бруно, ну, у суперинтенданта Кавальери. Далеко. На самом краю видимой части ауры, если можно так выразиться. Если бы я понимал, что будет причиной смерти, я бы предупредил, конечно! А просто так сказать хорошему знакомому – мол, ты, дорогой мой, через пару недель отправишься в мир иной, если таковой существует… Я так не могу.

- И вы уехали.

- И я уехал.

Оба помолчали, потом госпожа Редфилд спросила: