– Черт! – Воскликнула, упираясь лбом в злосчастную деревяшку.

– Ясно. – Спины, заставив вздрогнуть, коснулась чья-то рука. – Ты это, заходи, давай. Мы сейчас Жентосику позвоним, попросим с дверью помочь.

Обернулась:

– Кому?

– Да не важно, приятель это наш. – Девчонка отмахнулась, отступая назад, в квартиру, и поманила за собой. – Заходи.

Решив, что хуже уже не будет, сделала робкий шаг в неизвестность.

– Привет! – По голосу – та самая пискля.

Повернула голову. По центру единственной комнаты стояло кресло, в нем восседала худая блондинка в розовом топе и джинсовых шортах. Светлые волосы, стянутые в хвостик, такие же светлые, почти бесцветные, ресницы, по-детски тонкие ручки и ножки. Выглядела она еще моложе своей подружки.

– А ты чо орала-то на весь подъезд? – Она поставила на столик кружку и скрестила руки на груди. – Случилось чо?

Теперь, прошлепав босиком, как была, в гостиную, я могла оценить скудную обстановку помещения. Диван, кровать, шкаф, стол с ноутбуком, возле которого сидела блондиночка, кресло, занимаемое ею же и маленький журнальный столик по центру, уставленный нехитрой закуской: бутербродами, маринованными овощами и парой пирожков.

– Нет. – Ответила, бросая взгляд за окно на красные разводы в темнеющем небе.

– А чего бледная такая? – Девчонка с косами подтолкнула меня к дивану. – Вон, глаза даже закатываешь. – Вытянула губы трубочкой. – Ого, ну-ка садись! – Почти толкнула меня, усаживая. – Дыши. Воды дать?

– Ты зачем ее притащила? – Вторая соседка покачала головой. В ее ухе блеснула гарнитура и тоненький стебелек микрофона. – Ща окочурится, а нам труп прятать или с копами объясняться!

Чернявая уже порхала вокруг меня, обмахивая журналами:

– Подожди ты, ей реально плохо. – Улыбнулась. – Тебя как хоть звать-то, соседка?

Рассеянно подняла на нее глаза:

– Ва-ря…

И продолжила падать куда-то в пропасть собственного сознания. Впитывать в себя все произошедшее: неожиданный разговор, обидные слова, резкие взмахи руками, торопливые шаги в прихожей.

– Меня Вера, – представилась девчонка, прикладывая руку к груди, – она – Ника. Мы, вообще-то обе Вероники, но не суть. Итак, Варя, что случилось?

Ее взгляд загорелся, мой – потух. Что я, вообще, здесь делаю? И почему совершенно нет сил, чтобы встать, придумать, что делать и уйти?

– Ничего. – Отрешенно сказала я.

Блондинка прокашлялась, наблюдая за нашим общением.

– Да говори уже, вижу, что плохо тебе. – Не смущаясь того, что журнальный столик был заставлен закусками, брюнетка села прямо на его край.

Была, не была.

– Жених ушел. – Почти прошептала, надеясь, что никто не услышит.

Но та, что сидела в кресле, тут же присвистнула:

– Бросил, что ль?

Нужно быть сильной.

– Да.

Мой желудок начал выделывать трюки. Судя по ощущениям, сжался, разжался, скрутился в дугу.

– Это тот упырь, что ли? – Хохотнула блондинка и прикрыла рот рукой.

Любительница косичек грозно зыркнула на нее:

– Ника!

Мои руки задрожали.

– Какой упырь? – Спросила, оглядывая обеих.

– Ну, тот блондинистый, что к тебе ходил. – Смущенно ответила светленькая и прикусила губу. – Глаза как у инопланетянина, мутные такие, уши острые, глядит вокруг, как голодный. Того и гляди набросится, чтобы крови напиться.

Я поморщилась, напряженно пытаясь сообразить, что общего у Альберта с этим описанием.

– Не слушай ее. – Улыбнулась Вера. – У нее языком можно улицы подметать! Ушел, значит?

Второй раз отвечать уже легче:

– Да.

– Ясно тогда, почему тебе так плохо. – Она встала. – Подожди, выпить принесу.

– Спасибо. – Кивнула. – Воды без газа, пожалуйста.

Эти мои слова почему-то заставили Нику рассмеяться. Девчонка даже сделала один оборот вокруг своей оси на кресле.