Я села за соседний стол – свое первое рабочее место. Наталья Семеновна застучала на машинке. Звук был жуткий, как мелкой дробью по голове.

Наталья Семеновна могла одновременно писать тексты и разговаривать.

– У меня Витька Некрасов спрашивает: «Наташ, зачем ты копишь эти материалы? Сдавала бы по одному в секретариат». Нет, говорю, – я хочу Киселеву целой пачкой убить, – говорила Наталья Семеновна, шустро настукивая статьи, которые надо было «выписать» перед отпуском.

В редакции она была самой писучей, продуктивной и нужной. По крайней мере, она себя так позиционировала.

Я еще не знала, кто такая Киселева. Понятно, что она ответсекретарь и замредактора. Но чем эта женщина заслужила смертельных ударов пачкой материалов – я не решилась спросить у Натальи Семеновны. Впрочем, это потом станет ясно…

Сыпались дробью звуки печатной машинки. Я сидела, уставившись на обшарпанный стол, где почему-то лежала фанерка, обернутая старой желтой газетой. Зачем она тут лежит? Может, чтобы было мягче писать материалы на писчей бумаге? Так ведь Наталья Семеновна печатала все статьи на машинке. Ну да ладно.

Наткнулась глазами на машинописный список: «Руководители хозяйств». Колхоз имени Фрунзе, АО имени Ленина, ООО «Колос»…

– А разве колхозы сейчас есть? – спросила Наталью Семеновну.

– Один остался на весь район, в Сосновке. Все остальные уже приватизировались.

– А что такое АО, ООО?

– Акционерное общество и общество с ограниченной ответственностью.

– Надо же. Акционерное общество и Ленин – как-то не сочетается.

– Был же колхоз имени Ленина. Сейчас если название поменяешь, никто не поймет. Хоть что-то понятное людям должно остаться.

– А почему ответственность ограниченная? Кто ее ограничил?

– Почитай учебник по экономике, – Наталья Семеновна вновь начала долбить буковки на машинке. Некогда было объяснять мне элементарные вещи. Хотя для меня не элементарные…

Я решила обязательно взять в библиотеке учебник по экономике. Но сейчас от волнения нечем дышать. Завтра начнется другая жизнь. Мне предстоит уже себя показывать, что-то писать и сдавать в секретариат.

Наталья Семеновна, будто прочитав мои мысли, сказала:

– Завтра прям с утра начинай обзванивать председателей колхозов. Спрашивай, как идет уборочная. Сколько гектаров убрали, урожайность на круг, какие культуры…

Я ничего не поняла. Урожайность еще ладно, но причем тут круг? Но спрашивать не стала. Просто записала на листочке эти вопросы. Подумала: «спрошу у председателей колхозов, они поймут, о чем речь».

– И запомни, что все дела делаются с утра. Если будешь обзванивать после девяти часов, уже никого не найдешь.

Я уяснила.

– Ты рада, что шеф тебя на работу сразу взял? – перевела она разговор.

– Так работать же надо, – отозвалась я подавленным голосом.

– Ты еще и не рада! – хлопнула себя по коленке Наталья Семеновна. – Вот если бы ты побегала по городу, поискала работу, а потом с горем пополам устроилась в какую-нибудь школу техничкой, тогда бы поняла.

Может, и поняла бы… Но я не искала работу. Более того, в тайне надеялась, что меня не примут в редакцию. Тогда бы был железный аргумент дома посидеть с годик, учебой позаниматься. Однако работа меня сама нашла.

В этот день я купила трудовую книжку – единственную и на всю жизнь.

Дома у отца спросила, что такое намолоты, сенаж, силос, и почему коров называют фуражными.

– Они что – фуражки носят?

– Ага, еще хромовые сапоги на копытах и носки на рогах, – шутканул папа. – Так и пиши в газетенке.

Он в прошлом деревенский житель, просветил меня. Вроде как фуражная – это дойная корова, которую подкармливают фуражом – белковой добавкой. А где он растет – этот фураж? У меня бесконечные вопросы.