Раскрасневшийся и помолодевший отец Родион почти ничего не ел, но достал из недр своей рясы длинную коричневую сигару, обрезал её конец маленькой стальной гильотинкой и закурил. Его руки с прожилками и бородавками, усеянные старческими пятнами, словно забрызганные горчицей, немного дрожали.

Хотя Вера и была основательно утомлена и издёргана, но наблюдать за неказистым стариком было довольно интересно, во всяком случае, не менее интересно, чем за братьями. Она уже обратила внимание, что он вёл беседу с паузами, давая себе время на осмысление.

– Вот отец Родион без конца утверждает, – проговорил Эвальд, – что пока мы не превратились в частицы неодушевлённой материи, надо бы как следует продегустировать винца.

– Признаться по чести, так оно и есть, – охотно согласился святой отец, – и я ещё раз поспешу вам это повторить. В наше время любое пойло носит титул вина (хотя вполне могло бы обойтись и без этого титула), но мы-то с вами, слава богу, знаем, что такое настоящее вино. Вино, – он торжественно поднял свой бокал и посмотрел, как сквозь него просвечивает солнце, – это напоминание о том, что Бог любит нас. Вино – это благословенный дар виноградной лозы, и не ценить сей дар – большая неосмотрительность. Это же ясно, как божий день, дети мои.