Северянин захрипел и потерял сознание.

Молох, пошатываясь, направился к Кальду, который пытался задушить юношу.

– А ну, подай мне меч – заплетающимся языком потребовал он – Я сейчас отрублю голову мерзавцу. Им всем надо рубить головы. Иначе они оживут.

Молох взял меч, но тут силы оставили его. Он упал на драгонария и захрапел.

– Вот – же нализался – засопел Кальд, поддерживая тяжеленое тело командира – Давайте сами прикончим ублюдка.

– Нет. Пусть Молох решает на трезвую голову, что с ним делать. Убийца – еще сопляк. Сам он на такое не решился – бы. Возможно, что Молох захочет узнать имя заказчика – возразил драгонарий с красивой, мужественной внешностью.

Кальд хмыкнул.

– Будь по-твоему, Салег. Только ты сам его потащишь в «Комнату боли»

Гвардейцы разделились. Одни бережно понесли бесчувственное тело командира. Другие связали руки убийцы и поволокли на выход.

Когда Северянин очнулся, то при взгляде на мрачное помещение, в котором он оказался, юноша понял, что свободу он получит только со смертью.

Глава 14

Унылый зябкий рассвет осветил серые, обветшалые стены большого, высотного здания, стоявшего в глубине прямоугольного внутреннего дворика Невольничьего рынка. Чувствуя приближение дня, утробно зарычали горные львы и белоснежные барсы. Тоскливо взвыл волк. Заметались леопарды в клетках, выстроенных вдоль высокой стены, опоясывавшей рынок.

Из распахнутых дверей Дома Правосудия, донесся лязг отодвигаемых засовов, звон цепей и срежет замков, послышалась хриплая ругань надсмотрщиков, которые выводили рабов из камер и торопливо гнали во двор.

Здесь невольников уже с нетерпением поджидали торговцы живым товаром. Это был прекрасный день для работорговцев.

Даже старый Джох, древний, как сам мир, не помнил на своей памяти такого большого наплыва пленников. Он сумел урвать для себя хороший товар. Теперь нужно было торопиться. Уже слышны были визгливые голоса конкурентов, предлагавших товар первым покупателям.

Кряхтя, Джох поднялся с кровати, на которой раскинула в стороны смуглые крепкие ноги молоденькая рабыня. Старик ласково посмотрел на свой удачный трофей, который он взял из прошлой партии невольников. Наметанный глаз и в этот раз не подвел старую лису. Юная рабыня оказалась на удивление благодарной и умела будить в нем угасающую мужскую силу.

Торговец оделся и, подволакивая изуродованную подагрой ногу, вышел из комнаты. Он направился к лестнице. Его апартаменты располагались на третьем этаже, прямо над камерами рабов, в здании Дома Правосудия.

Выйдя во двор, Джох, прихрамывая, направился к деревянным помостам, возле которых уже толпились многочисленные покупатели. Отдав своим надсмотрщикам необходимые указания, работорговец протиснулся к высоким помостам, на которые поднимались мужчины, женщины и дети.

Джох мгновенно преобразился. Слезящиеся глаза работорговца засверкали молодо и лукаво. Согбенная спина распрямилась. Даже хромота куда– то делась. Рынок был для Джоха его театром, его сценой, на которой он был лучшим, непревзойдённым актером.

– Подходите сюда! – его пронзительный, зычный голос перекрыл голоса других торговцев – Только у меня товар на любой вкус! Даже на такой пресыщенный, как у вас, уважаемый Филко.

Джох разглядел в толпе покупателей грузную фигуру императорского сводника.

– Знаю я твою болтовню – пренебрежительно хмыкнул низенький магистрат в ярко – рыжем парике. Оглядев рабов, стоящих на помосте, он заметил – Они даже на рудники не годятся.

– Разве?! – взвился на месте Джох – Удивляюсь тебе, магистрат. Куда делось твое орлиное зрение?! Подозреваю, что причина твоей близорукости в дрянном вине, которое ты вчера пил.