– А «Сумеречная долина» – что это за книга? Честно говоря, я сомневаюсь, что кто-либо слышал о ней вообще. – Вопрос Хелен поставил Майю в тупик. Она была поражена неведеньем молодой сиделки. Как можно не знать о существовании этой книги? Она ведь так популярна, и Майя не знала иной судьбы для этой книги, кроме как известности на долгие десятилетия вперёд. С нескрываемым налётом обиды Майя демонстративно отвернулась от сиделки и сказала:

– В гостиной, в бюро, лежит эта книга. Принеси её сюда, я хочу, чтобы ты почитала мне немного… – Хелен послушно исполнила просьбу женщины. Она вернулась в дом и отыскала книгу, которая, к её удивлению, больше походила на старую тетрадь. Тетрадь эта лежала в стопке таких же тетрадей, и отыскать среди них нужную удалось лишь благодаря потёртой от времени наклейке, на которой от руки было написано название искомой книги. Но не меньше девушку поразило то, что при всём своём плачевном состоянии самодельная книга не была покрыта полувековым слоем пыли. Похоже, что в мгновения одиночества миссис Ардерн нередко брала эту тетрадь и перечитывала её содержимое. Раньше Хелен не доводилось заглядывать в бюро, и теперь эта таинственная книга, как и подобные ей, была для неё настоящим открытием. Майя ожидала, даже предвкушала, когда сиделка сядет рядом с ней, раскроет книгу и начнёт читать. В какой-то момент показалось, что и природа полностью смолкла, готовясь слушать льющееся из уст сиделки повествование. Хелен вновь оказалась рядом с женщиной, положила книгу на колени и раскрыла кожаную обложку. И снова возникли рукописные витиеватые буквы, повторяющие название произведения и имя автора. Хелен не поленилась зачитать вслух и эту страницу. Далее, без всяких предисловий и отступлений, началась история.

– «Что вы знаете о том, как устроена жизнь? – начала читать Хелен. – Жизнь, как явление природы, соткана из множества нитей судеб. Эти судьбы пребывают в бесконечном движении. Одни судьбы возникают для того, чтобы жить. Иные же – угасают, чтобы уступить место новым судьбам. Но все они в равной степени важны, и их движение от рассвета к закату вовсе не означает конец. Перед каждой душой, оказавшейся на грани мироздания, встаёт выбор: угаснуть или продолжить сиять. И такой выбор возник перед одной маленькой судьбой, о которой и соткана эта история…»

***

В воздухе присутствует спёртый запах болотной тины и стоячей воды. Туманная пелена сумрака пронизана острыми штыками прогнивших древесных стволов. Где-то в отдалении слышен тревожный крик кукушки, беглое хлопанье крылом. Ожидаемо, что посреди вымирающего в болотной жиже леса будут лишь грязь, тухлая вода и чёрные земляные корки в местах, где можно шагать смело и без опасений. Однако, это болото вовсе не обычное. Грязевые вязкие топи, утыканные голыми стволами и одинокими кустарниками, разделены чёткими линиями. Узкие дорожки из серого замшелого камня делят болото на большие прямоугольники, уходящие в бесконечную туманную даль. Маленькая Паула очнулась в этом странном месте внезапно и с такой лёгкостью, будто всё это время лежала в тёплой и уютной кровати, а не на холодной каменной тропе. Она испуганно вскочила на ноги и стала кружиться, глядя по сторонам, но не видела ничего, кроме бесконечной сети каменных троп, непонятно кем и для чего возведённой. Эти тропы тянулись во все стороны, и не было видно их конца, затерянного где-то очень далеко, в непроглядной темноте.

– Мама? Папа? Где вы?! – в янтарных глазах испуганного ребёнка заблестели слёзы. Девочка вглядывалась в корявые силуэты деревьев, и они в её воображении обретали движение, живое дыхание. Скрип стволов и напевы невидной для глаза кукушки были единственными звуками в этом месте. Ни единого всплеска воды, ни посвиста ветра, всё остальное было мертво. – Мама! Папа! – громко повторила девочка, сложив руки на подобии рупора, и, хоть её крик и был громким, эхо так и не разнеслось по округе многоголосым звоном. Оно потонуло где-то в воде или среди бесконечных сотен коряг. Никто не откликнулся. Мама с папой не слышали её. Страх налил её ноги свинцом и, хоть ей и хотелось броситься бежать отсюда, она не могла. Ей оставалось только надеяться, что её найдут. Мама всегда говорила: «Если ты вдруг потеряешь нас из видимости в магазине, оставайся на месте и никуда не уходи, чтобы тебя было легче найти» – но распространялся ли этот наказ на таинственное сумеречное болото? Знают ли родители, где следует искать её, и как долго ей придётся оставаться на месте в ожидании спасения? Она в страхе металась от одного вопроса к другому, но ни на один не находилось ответа. Девочка вновь позвала родителей и вновь ей ответила лишь кукушка. Паника окончательно овладела ею, и она села на корточки и, обняв колени руками, уткнулась в них личиком и заплакала. Где она? Что произошло? Она только что была с родителями, весь день они провели на ярмарке, приуроченной ко дню города, а после сели в машину и направились домой, и теперь она здесь. Но, где это – здесь? Она даже не могла понять, как оказалась в этом мёртвом и безлюдном месте, не говоря уже о том, как это место называется. Она не знала, сколько так просидела: возможно, что целую вечность, а может всего минуту, но вдруг ощутила явственное присутствие кого-то поблизости. Скрип древесины и птичий клич смолкли в одно мгновенье. Они будто бы испугались чего-то. Абсолютная тишина заставила девочку поднять заплаканный взгляд, она вновь начала оглядываться, но рядом никого не было. Разум посетило пугающее наваждение, что кто-то наблюдает за ней, нечто выглядывает из мутной воды. Вся округа стала темнее, туман начал рассеиваться, но с его отступлением всё гуще становилась тьма. Девочка вздрогнула и обернулась, когда внезапный всплеск воды и острый болотный смрад напугали её. В нескольких метрах от неё возникло кипящее бурление. Отвратительный запах гнили вырывался наружу вместе с крупными пенистыми пузырями. Девочка замерла в оцепенении, на её глазах бурлящая болотная плёнка превратилась в нарастающий бугор. Словно гнойный пузырь, из болота поднимается нечто. Оно чёрное, сгорбленное, такое же гнилое и трескучее, как эти голые деревья. Чёрные отверстия, напоминающие глазницы черепа, устремляют пустой взгляд на девочку, и две вымокшие ветви с длинными тонкими пальцами уже тянутся к ней.