– Как можно избавиться от радио? Столько лет оно служило мне верой и правдой! Эдгар купил его, когда мы переехали сюда в семьдесят четвёртом! Я не могу расстаться с ним! – Хелен видела взбудораженное лицо Майи и не понимала, почему она так рьяно защищала всё это старьё. Да и кто такой Эдгар, девушка тоже не понимала, при упоминании этого имени старушка будто бы оживала, становилась более разговорчивой, в её глазах в такие моменты начинал виднеться огонёк жизни. Хелен полагала, что некий Эдгар – родственник или супруг миссис Ардерн, но на этот счёт пожилая женщина почти не высказывалась. К чему бы ни притронулась в этом доме Хелен, на всё давались комментарии вроде: «это Эдгар купил» или «это Эдгар подарил». Иногда Майя, то ли обращаясь к сиделке, то ли к самой себе, говорила, что Эдгар обязательно вернётся. Она словно день ото дня ожидала его прибытия и хотела, чтобы к его возвращению обстановка в доме оставалась для них обоих привычной. Но где этот Эдгар находится? Как долго он отсутствует? Знает ли миссис Ардерн, когда он вернётся? А может, бедная старушка выдумала какого-то Эдгара, чтобы ей было о ком думать в мгновения одиночества? Довольно долгое время мисс Белл не решалась расспросить свою подопечную о личности Эдгара, но с каждым днём её интерес к этой персоне возрастал. И вот, в очередной раз, направляясь к дому Майи, она уже была полна решимости, хотела расспросить всё о человеке, имя которого так часто слышала, но которого никогда не видела.

Утро ещё не отпускает влажную прохладу ускользнувшей ночи. Оно говорит ей: «не торопись уходить, не уступай место жаркому дню!» Но рассвет неустанно напоминает этой прохладе, что её время подошло к концу, и прохлада доверяет рассвету. Улицы, погружённые в утреннее молчание, застыли в неподвижности. Ни единый листок не смеет срываться с дерева под влиянием ветерка, ни одна птица не тревожит своим щебетанием мгновения тишины. Только серебристый автомобиль разрывает солнечную тишь, двигаясь по совершенно безлюдной дороге. Хелен направляется к небольшому старинному домику в конце улицы. За массивами больших коттеджей этот дом совсем не видно. Со стороны можно подумать, что за крайним белым коттеджем улица обрывается, и начинаются заросли сорняка и старых деревьев. Но за всей этой зеленью и скрывается маленький домик, о существовании которого многие соседи стали забывать. По прибытию Хелен выгрузила из багажника большие пакеты с продуктами и по одному перенесла их от машины к поросшему травой порогу. В небольшом окошке, слева от двери, уже теплится огонёк, смешавшийся с лучами солнца. Миссис Ардерн, по обыкновению своему, уже бодрствовала. Перед приездом сиделки она всегда включала торшер в гостиной и с причитаниями о болях в коленях садилась в кресло. Хелен занесла продукты в дом и, оставив их на кухне, заглянула в гостиную. Белые пылинки, словно светлячки, неторопливо и хаотично порхают, виднеются они лишь тогда, когда попадают под золотистые ленты лучей, бьющих стрелой в приоткрытое окно. Майя подняла взгляд на вошедшую, взглядом же и обозначила приветствие, но не проронила ни слова.

– Доброе утро, миссис Ардерн! Как Вы себя чувствуете? – заботливо поинтересовалась Хелен, подойдя к комоду, на котором минувшим вечером оставила аптечку. Лишь тогда Майя заговорила:

– Как может чувствовать себя старый человек? – риторический вопрос прозвучал с болезненной хрипотцой. Хелен поняла – старушка простудилась. А ведь она настаивала на том, чтобы закрыть окна на ночь, вернее сказать – пыталась настаивать. Из аптечки девушка достала градусник, мазь для суставов и тонометр. Майя потирала простуженное горло, сопровождая все действия сиделки взглядом. Хелен встала на колено перед старушкой, разложила всё на столике, надела на сухую бледную руку женщины рукав тонометра, сопроводив всё это словами: