Но Майя не теряла надежды. Уже реже, но она продолжала навещать почтальона и его жену. Она наблюдала страшную метаморфозу Марты: из улыбчивой и жизнерадостной женщины та превращалась в нуждающегося в постоянной поддержке и выпивке человека. Похоже, она ощущала ту жалость, которая возникала у Майи и некоторых неравнодушных соседей при её виде, она превратилась в паразита, извечно требующего помощи или же простой моральной поддержки. Это длилось до тех пор, пока это состояние Марты не переросло в помешательство, даже в сумасшествие.

На головы семьи Лэнгли обрушилось новое несчастье, Марта сама навлекла его. Призрачная надежда на то, что всё исправимо – это она заставила Марту взять неподъёмный кредит. Патрик был против, он устроил скандал, когда узнал, что его жена намерена взять кредит, чтобы оплатить сомнительные услуги сомнительного человека. Он, этот человек, появился в их судьбе, будто по волшебству. И он сам казался Марте волшебным, он обещал отчаявшейся матери спасение для её ребёнка. Он в буквальном смысле с холодной деловой серьёзностью утверждал, что способен воскресить мёртвого, уже похороненного ребёнка. Естественно, он не собирался работать бесплатно, и Марта прекрасно это понимала. Тогда это было единственным, что она прекрасно понимала. Марта до сих пор, хоть и размыто, помнит, как повстречала этого человека, как сказала ему, что посоветуется с супругом. Но ту ссору с Патриком она помнит, словно она произошла минувшим днём. Он называл её безумной, спятившей, он был в ярости, и она ощутила эту ярость на своей шкуре. А остановить эту опухоль уже было нельзя, Марта взяла кредит, несмотря на запрет мужа.

Тот человек, казавшийся бедной женщине ангелом, появившимся в непроглядной темноте, обещал вернуть её сына. Он принял плату и… исчез. Она всё ждала, терпеливо выносила побои мужа, разъярённого тем, что их дом странным образом оказался в залоге, что их положение теперь куда более плачевное. Ребёнок, что было вполне ожидаемо, не воскрес. Мошенник растворился в пространстве вместе с кучей денег, оставив Лэнгли с кредитом на шее. Патрик смирился с ситуацией. Сейчас Майя уже и не вспомнит, что сталось с бедным почтальоном, судьба которого сделала круг на триста шестьдесят градусов, затем вскинула его вверх тормашками и разбила о землю. Но Марта и по сей день маячит скрюченной фигурой на улице. Первые подачки она стыдливо попросила у той самой Милли – неравнодушной к её трагическому положению соседки. Затем она попросила денег и у Майи. Лишь потом, когда соседям открылась правда о странном кредите, они поняли – женщина окончательно сошла с ума. Но даже так деньги уходили вовсе не на погашение кредита. Соседи, как оказалось, инвестировали беспробудное пьянство Марты. Порядочные люди готовы бесконечно входить в бедственное положение других людей, но ни один человек не станет мириться с тем, что его помощь идёт не по назначению. Если ещё можно было приложить усилие, чтобы понять должника в безвыходном положении, то понять пьяницу – это уж слишком. Многие осознали это, прекратили давать подачки. Майя и Милли – одни из тех немногих пожилых людей, ещё помнящих об этой истории, в них одних Марта Лэнгли по сей день ищет оправдания и спасения. Печальная история отразилась и в душе Эдгара, в его творчестве. В черновиках «Сумеречной долины» возникли новые образы. Марта и малыш Сэм Лэнгли оставили свои призрачные тени на страницах будущего произведения…

Вспоминая былое, Майя внезапно осознала, что вспомнила и имя почтальона, с которым дружил Эдгар. Патрик Лэнгли – так звали почтальона! Марта Лэнгли – его жена, та самая бездомная женщина, которая изредка появляется на улице и просит денег у неравнодушных людей. Невероятное открытие! Майя теперь пытается припомнить дом, в котором жили супруги, но память выбросила этот фрагмент из головы, он оказался ненужным. Да и есть ли этот дом сейчас? Возможно, на его месте теперь пустырь, стройка или супермаркет, которые пёстрыми точками натыканы на каждом углу. Или сейчас там проживает другая семья, которая также переживает горе или живёт в своё удовольствие, не зная капризов судьбы. Марта появилась ближе к полудню, словно призрак, воскресла в годовщину смерти своего ребёнка и своей души. Майя уже не может вспомнить дату, но время звонка – одиннадцать тридцать – она запомнила, как время смерти материнской любви, время для последующих годовщин.