Я вернулась в спальню, села на кровать и крепко обняла подушку. Боль, которую я сейчас испытывала, была почти физической, ведь Дэм был не просто моим партнером, моим возлюбленным – он был моим аккумулятором, то есть, стал почти частью меня. По мере необходимости я могла в любой момент зарядиться от него энергией, так же, как и он от меня, как бы далеко мы ни находились друг от друга. Подобный обмен энергией был возможен только между инкубом и суккубом, и только если эти двое целиком и полностью доверяли друг другу, ведь вместе с энергией передавалась и часть памяти, и чтобы взять эту энергию, не требовалось разрешение партнера. Да, мы никогда этого не делали, потому что не возникало необходимости, но само осознание того, что это возможно, радовало душу, или что там у нас вместо неё. А теперь его нет, и в этом месте образовалась зияющая пустота – спросонья я заметила её не сразу, потом это дурацкое письмо, потом сообщение и звонок Амели, и вот только сейчас я почувствовала, как внутри разливается холод, и мне стало по- настоящему страшно. В последний раз мне было так страшно, когда я стала свидетельницей развоплощения суккуба, которая, к тому же, была моей наставницей. Ледяной ужас сковывал меня – казалось, ещё немного, и я не смогу сделать ни единого вдоха, как вдруг внутри меня раздался властный, спокойный и уверенный голос моего нынешнего наставника.

– Как ты, дитя?

– Мне плохо…

– Я знаю, я чувствую, я скоро буду.

– Что с ним?

– Я знаю только одно – его нет среди живых, но и среди мертвых его нет тоже, так что надежда есть, ты, главное, держись.

– Я попытаюсь…

Он отключился, а я осталась лежать среди подушек – маленькая, насмерть перепуганная и замерзающая девочка, такая могущественная и не могущая ничего…

Когда мне на плечо легла его теплая рука, я потянулась к ней всем своим существом и, обвившись вокруг него, присевшего на край моей постели, положила голову ему на колени и заплакала. Я скулила как щенок – звонко и безнадежно отчаянно, а он молча гладил мои волосы. Слова были неуместны, он просто давал мне возможность выплакаться и отогреть свою душу. Мы уже проходили это тогда, давным-давно, когда погибла моя первая наставница. Её убили люди, называвшие себя «псами господними», и я не знаю, чьими псами они были, но они были способны нас видеть. Она погибла, защищая меня, тогда ещё совсем юную и бестолковую. Мне было всего несколько лет от роду, и она успела меня научить немногому. По сути, она намертво вбила в мою голову одно – не смей оставлять за собой смерть и разбитые сердца, это путь тьмы. Она сама была воплощением Света – прекрасная, лучезарная, бесконечно добрая и щедрая, дорогая моя Ева. В тот день, когда я осознала себя, она появилась рядом почти сразу, не дав мне испугаться, и была со мной всё время, вплоть до того самого дня, когда я, устав прятаться в пещерах, впервые решилась выйти на солнце. Меня увидели пастухи и, приняв за обычную девушку, позвали к себе разделить их скромный обед, состоящий из сыра и вина, а я… не вините меня, я была так неопытна, я ещё только училась, мне всё было в новинку. Я не сделала бы им ничего плохого, мне просто было приятно чувствовать их восхищение, я купалась в их энергии, отпивая её по чуть-чуть, нам было весело и славно, а потом появились эти… и моя милая, добрая, нежная Ева увела их от меня. Потом я много раз задавала себе вопрос – понимала ли она, с кем имеет дело? Осознавала ли, что не сможет от них уйти? Я думаю, она всё знала. Я хотела помочь ей, кралась за ними следом, почти что ползла, но, изготовившись к прыжку, всякий раз натыкалась на непроницаемую стену. Она видела меня и понятными только мне знаками приказывала исчезнуть. Я не могла просто бросить её, и именно поэтому была обречена стать свидетелем той участи, которая её постигла, и её последний взгляд был обращен ко мне. Не с укором, не с проклятием – с болью и нежностью смотрела она на меня, и её губы до последнего шептали мое имя.