– Так будет лучше, – удовлетворенно сказал он. – Ну что, Ленар, ты, в принципе, можешь идти. Я займу девушку не больше чем на час, а потом провожу к дому.

            Но Ленар с комфортом развалился на стуле.

            – Я подожду.

            Наэль хмыкнул и пожал плечами.

            – Ну, как скажешь. Как тебя зовут? – Это он уже мне.

            – Юлия.

            – Юлия, ты уколов не боишься?

            – Вроде нет.

            – А гинекологический осмотр тебя не слишком смутит?

            – Она сделает все, что нужно, – раздраженно вмешался Ленар. – И чем быстрее ты перестанешь расшаркиваться и приступишь к работе, тем лучше.

            – Ты слишком напряжен, тебе не кажется? – прищурившись, Наэль посмотрел на Ленара, будто желал что-то рассмотреть.

            – Когда мне будет нужен твой диагноз, я приду и попрошу. Но сейчас мы тут, чтобы ты сказал мне, что она такое, – резко ответил Ленар.

            – А я думала, что только мне принадлежат эксклюзивные права на твою грубость и хамство. А оказывается, ты так всех одариваешь, – усмехнулась я.

            – Помолчи.

            Наэль перевел взгляд с меня на Ленара и снова покачал головой. Потом он взял у меня кровь из вены и из пальца, образец слюны и волос, измерил давление и температуру, светил в глаза и рассматривал со всех ракурсов. Резиновые перчатки на нем позволяли нам избежать прямого контакта кожи с кожей, и поэтому видение меня не посетило. Наконец он покашлял, привлекая не столько мое внимание, сколько Ленара.

            – Мне нужно закончить полный осмотр, тебе придется раздеться, – и он покосился на Ленара.

            Тот, недовольно бурча, развернул свой стул и сел спиной. Меня ощупали, снова измерили повсюду, взвесили и, только после этого Наэль указал на гинекологическое кресло в углу. Скривившись, я перетерпела осмотр, во время которого он тоже взял образцы. Это было неприятно, хотя я видела, что инкуб старался быть предельно аккуратным. Потом он разрешил мне одеться и, усадив обратно и закутав, тихим голосом начал задавать вопросы и что-то быстро записывать. Вопросы в основном касались моей физиологии. Как давно я ощутила необходимость кормиться, какие этому предшествовали ощущения, что чувствовала после первого кормления и тому подобное. Ленар сидел по-прежнему к нам спиной и делал вид, что его ничего не интересовало, но я заметила, что спина его была напряжена.

            – Насколько возможна вероятность того, что она все же рождена от человеческой женщины? – наконец влез он в разговор и развернулся.

            – Ну, на самом деле, если верить легендам, такая вероятность есть. Но совершенно точно я скажу через несколько дней, исследовав ее ДНК.

            – О каких легендах ты говоришь? – удивился Ленар.

            – Я давно уже собираю сведения, хотя скорее уж слухи, о якобы рождении человеческими женщинами детей от инкубов. Ни один из этих случаев не был документально подтвержден. Последний прецедент вроде как имел место сто пятьдесят лет назад в Австрии. Но, как ты понимаешь, анализа ДНК тогда не существовало, так что подтвердить или опровергнуть это было невозможно.

            – Но разве после перехода все не стало очевидно? Став взрослым, этот ребенок не проявил… хм-м… особенности нашего вида?

            Наэль отвел глаза.

            – Все дело в том, что… в общем, все эти дети, отцовство которых приписывали инкубам… они были мальчиками... и-и-и... они не доживали до перехода или умирали в считанные дни после него... Обстоятельства были разные, времена темные, масса инфекций и болезней… Короче, ничего нельзя утверждать или опровергать наверняка. Так что ты, крошка Юлия, очень интересный феномен, – и Наэль обаятельно улыбнулся, доброжелательно глядя мне в лицо. – Ты для меня просто находка. Если ты на самом деле полукровка, то это перевернет все наше представление о взаимодействии людей и инкубов. Конечно, придется сделать массу анализов. Ты ведь, как это бывает у гибридов, можешь оказаться стерильной или развиться в нечто иное, взяв от обоих видов лучшее или худшее.