— Ты никогда ничего не поймешь, — успокоившись, выдает Илья. — Я всегда хотел от тебя только одного.

— Ну и чего же? Еще больше денег? Единоличное управление моим бизнесом? Твои аппетиты всегда были непомерными, — я пинаю носком туфли валяющуюся на полу книгу и хожу из одного угла комнаты в другой.

Квартира в элитной новостройке стоила прилично. Почти столько же было потрачено на ее обустройство. И меньше чем за год Илья превратил ее в свинарник. Всюду валяются книжки и одежда. Пепельница на журнальном столике доверху набита окурками. А уголки мягкой мебели разодраны мелким мохнатым уродцем — котом Ильи.

Каждый раз, когда я приезжаю сюда, эта тварь где-то прячется. И не зря. Попадись она мне на глаза, я без зазрения совести схвачу ее за загривок и выброшу к чертовой матери в окно. Так я поступал всякий раз, когда Илья притягивал домой уличных собак и котов. С детства за ним тянется эта дурная привычка.

— Тепла, — слышу тихий короткий ответ.

Теперь пришла моя очередь смеяться, потому что ничего более идиотского я еще не слышал.

— Серьезно? — обуздав свой ядовитый, режущий изнутри глотку смех, спрашиваю. — Может, мне тебе еще открытку с признанием в отцовской любви прислать?

— Для начала и этого хватило бы, — бурчит Илья и пытается встать. У него ожидаемо ничего не получается. Жалкое зрелище.

— Послушай сюда, — я подхожу к нему и сжимаю пальцами его скулы.

Сердитый взгляд голубых глаз так и ввинчивается в меня, раздирает кожу и жилы. Илья не похож на меня. Ни в чем. Ни внешне. Ни внутренне. Никак. И плевать, что тест ДНК показал, что Илья моя кровь и плоть. Я всё равно так не считаю. Шутки о том, что я рогоносец время от времени где-то да проскальзывают. За спиной, конечно же. Потому что в глаза выблевать это никто уж точно не решится.

Если бы тест показал, что Илья не мой сын, он давно уже исчез из моей жизни. Но чертовы девяносто девять и девять процентов клеймом въелись в сетчатку моих глаз. Пусть я всё равно не считаю его своим, но выбросить за порог своей жизни не могу. Новую волну сплетен и насмешек я поднимать не собираюсь.

— Я дал тебе в разы больше, чем ты заслуживаешь, щенок, — медленно, четко выговаривая каждое слово, шиплю. Может, хотя бы так информация дойдет до его мозга. — Еда, одежда, образование. Всё. И ты это не ценишь. Ты только сжираешь всё это и требуешь больше. Бесконечно. Жизнь так устроена, что нужно иногда и отдавать, дабы получить что-то взамен.

— Именно поэтому ты меня ненавидишь? — тяжело дыша, бормочет Илья. Он смотрит на меня с вызовом, отчего я лишь сильней вдавливаю пальцы в его скулы. — Отдал слишком многое, а взамен получил всего лишь меня. Ублюдка, которого с радостью укокошил, не будь я твоим родным сыном, да?

— Ты жалок, — цежу сквозь крепко стиснутые зубы и брезгливо отпускаю Илью.

Вынимаю из внутреннего кармана пиджака платок, чтобы протереть ладонь.

— Ты — мужчина. Прекрати давить на жалость и докажи, что мои вложения в тебя не были напрасными. Что она не зря подарила тебе свою жизнь.

— Запрещенный прием, папенька, — нервно хохотнув, отмечает Илья и потирает тыльной стороной ладони свои скулы, на которых уже проступили красные пятна — следы моих пальцев.

— Если ты не остепенишься, я вышвырну тебя к чертовой матери на улицу. Это мое последние предупреждение. Вычеркну тебя из своей жизни и никогда больше не вспомню, что ты вообще существовал.

С чувством пинаю еще одну книжку и шагаю прочь из этого клоповника.

Уже спускаясь на парковку, я вытряхиваю на ладонь пару таблеток обезбола и проглатываю их без воды. Если бы не выходка Ильи я еще пару дней спокойно провел у моря. Проветрил бы голову. И, возможно, еще несколько раз позволил себе насладиться Девочкой. Ее неопытность стала для меня занимательной головоломкой. Да и тот факт, что я был у нее первым до сих пор приятно тешит самолюбие. Впервые за долгое время я спал спокойно, без каких-либо снов и кошмаров. Такой случайный секс с легкостью можно назвать настоящим джек-потом. Но теперь это не имеет никакого значения.