– Я серьезно. Завтра же пойду в деканат.

– Сют, ты из-за Комиссарова так расстроилась? Да не переживай ты. Все нормально будет. – Мурка, которая с самого первого курса была Асе близкой подругой, положила руку на плечо Асе.

– Мусь, я серьезно. Это не мое. Я не хочу тут больше. Мне тошно.

Мурка замолчала и вытянула губы в тонкую ниточку, поглядывая на остальных одногруппников, чтобы они отговорили Асю от этой затеи. Но все молчали, говорили о своем и совершенно не обращали внимания на Асю. Мурка даже покашляла для привлечения внимания, но и это не помогло. Тогда она тяжело вздохнула и отвернулась от Аси, обиженно надув губки.

– Ну, ты чего? Обиделась, что ли?

– Обиделась. Вот так бросаешь меня тут на произвол судьбы.

– Мусь, ну я же не со зла. Я не хочу учиться, потому что надо. Я хочу так, чтобы душа лежала. – Ася наклонила голову набок и улыбнулась подруге.

– Ты, правда, не шутишь? Это не просто фраза, чтобы показать, как ты зла на весь мир?

– Правда. С меня хватит.

Теперь Мурка не выглядела обиженной. Она свела брови над переносицей и посмотрела на Асю, словно она смертельно больна, а не всего лишь собралась отчислиться. Она подошла к Асе и обняла ее так крепко, как никогда прежде не обнимала. Ну вот и к чему все эти нежности, когда это всего лишь юридический, всего лишь Ася, которая решила пойти по своей дорожке?

– Мусь, ну мы же не навсегда прощаемся! Завтра-то точно увидимся. Да и потом еще много-много раз. – Ася похлопала ее по плечу. – Расскажи мне лучше, что там в новостях. Что отец с работы принес?

Отец Мурки работал майором милиции, и она часто делилась с Асей новостями оттуда. Он никогда не умел разделять работу и семейную жизнь, поэтому всегда нес в дом все рабочие дела и делился ими с женой и дочерью. А Мурка довольно рассказывала все новости Асе, чтобы обсудить их на парах и развлечь себя хотя бы этим на скучных лекциях. Мурка рассказывала о наркопритонах, погонях и бытовых убийствах. Вот она была истинным юристом. Тому, как она рассказывала обо всех делах с горящими глазами, Ася могла лишь позавидовать. Сама она постоянно засыпала на лекциях, через силу зубрила материал и рвала волосы на голове от каждой дисциплины. Это все было не для нее. Это все было мимо Аси.

– Ой, да он сейчас вообще на иголках целыми днями. Вчера за ужином рассказывал, что служба опеки накрыла какую-то секту на окраине города. Там вообще жесть какая-то… Дети и женщины в обносках ходили, их кнутами били и заставляли в поле работать. Вот сейчас вроде как будут разбирательства проводить против основателя за жестокое обращение с детьми. Там вроде еще что-то с наркоторговлей связанное. Короче, полная жуть. – Мурка пожала плечами и тяжело вздохнула.

– Жесть… понимаю твоего отца. Я и сама бы вся на иголках сидела, если бы такое увидела. Тут же настоящий сюжет для триллера.

– Оставайся, Сютка, у нас таких сюжетов навалом будет. – Мурка подмигнула Асе.

– Мусь, даже не проси. Я все решила. – Ася вздохнула и посмотрела на корпус института, который вмиг стал еще противнее.

Ася в тот день поставила окончательную точку на своей карьере юриста, которая и так была записана карандашом в журнал. Она решила для себя, что никакая жесть и никакие триллеры ей вовсе не нужны. Ася поработает годик, заработает деньги на учебу и тогда уже поступит туда, куда потянется. А пока она еще совсем молодая, у нее вся жизнь впереди, а значит, открыты все дороги. Асе осталось лишь выбрать, какая дорога ее, а какая чужая.

***

На остановке у придорожного кафе она не стала выходить, а лишь вытянула ноги в проход, чтобы немного размяться. Ася провела ассоциацию во всем этом с детским лагерем. Детей также собирали с пачками документов и увозили за город, чтобы те развлекались месяц и искали новых друзей. Разница была лишь в том, что они все давно не дети, а женщины, которым нужно место и время для поиска сил на дальнейшее существование. И покидают родные дома они не на три недели, а на долгие сто семьдесят шесть дней, с середины весны до середины осени. Слоган на сайте гласил: «Ахиллея – место единения с природой, второе дыхание для потерявшихся женщин». Асе, как коренной жительнице города, единение с природой было по боку, но потерявшаяся женщина откликнулась где-то внутри, и руки сами потянулись к заполнению анкеты. Ей до боли в ребрах хотелось отыскать себя и свое место. Она и есть потерявшаяся девушка. Целиком и полностью. Это она пропала в будних днях и выходных без возможности на передышку. Это все Ася потеряла саму себя в правилах жизни и установках, которые привили ей родители против воли. Это все было для Аси. Это ей было жизненно необходимо отыскать себя в этой поездке.