– Зачем вы мне это говорите?

– Эти маги исполнили свой долг. Часть из них состояла на военной службе. Если помните группу из пятерых бойцов в красных мундирах на балу, то если бы они поделились с Левентом своей силой, то уже сегодня были бы отправлены в этот госпиталь. А сам князь поехал бы туда через год или два.

– Спасибо, что предупредили. Я не из брезгливых, но кто предупреждён, тот вооружён, – я киваю.

Баронесса лишь усмехается.

И, кажется, я понимаю, почему она так себя повела. Слова словами, но увидеть такое вживую – испытание не для слабонервных.

Едва я переступаю порог госпиталя, как меня окутывает гнилой запах с приторными нотками разложения, вызывающий рвотные позывы. Пока я борюсь с ними вполне успешно. И надеюсь, что моё выражение лица соответствует тому делу, по которому мы сюда явились.

Странным кажется пустынный коридор. Нас никто не ждёт у входа. Баронесса Тика идёт уверенно, словно знает дорогу. Фиолетовый шар следует за нами. Выходит, что распорядительница отбора хоть и не поехала с нами, но всё равно снимает то, как проходит это испытание леди Никалина.

Последняя останавливается перед дверью с табличкой «Главный лекарь» и стучит. Дверь отворяет мужчина. Цвет его кожи имеет странный сиреневый оттенок. Он прокашливается, прежде чем поздороваться.

– Нас предупредили, ваша милость, – после приветствия продолжает главный лекарь. – Мы уже подготовили всё для церемонии в саду.

– Зачем? – удивляется баронесса Тика. – Солнце губительно для ваших пациентов. У них останутся ожоги на теле, которые ускорят его разложение. Поэтому проведём награждение здесь, прямо в палатах.

– А как же запах? – удивляется он.

– Знаете ли, в королевских казематах тоже не благовониями пахнет, – бросает она. – Расположение палат не изменилось?

Мужчина кивает с открытым ртом, но тут же его закрывает. Он явно выглядит ошарашенным.

– И вы? – он смотрит прямо на меня.

– И я, – отвечаю так, как был задан вопрос.

Я так и не поняла, что он хотел узнать. Баронесса Тика направляется дальше по коридору, и мне приходится проследовать за ней, чтобы не потерять её.

И вот мы заходим в первую палату. Десять коек. Никаких ширм. Окна завешаны тёмными шторами. Большинство пациентов лежит, кое-кто сидит на постели соседей. При нашем появлении больные замолкают.

Баронесса объявляет о цели своего визита. Пациенты, здесь находятся только мужчины, тут же встают и выпрямляются. Некоторых шатает, однако никто не присаживается, пока леди Никалина раскрывает королевский указ и громко зачитывает его.

Дальше она шокирует не только меня, но и самих больных. Она снимает перчатки и голыми руками прикрепляет орден к больничной одежде первого, кому зачитывала приказ, и после крепко пожимает ему руку.

Когда баронесса Тика делает это впервые, в палате повисает тишина. Когда она отходит к следующему и зачитывает персонально ему указ, я замечаю, как у первого на глазах блестят слёзы. Это уже пожилой мужчина. Седина давно выбелила его волосы.

Я вспоминаю бал, нападение долинников и взрыв. Помню тех пятерых. Их сосредоточенные лица, исполненные решимости. Неужели их ожидала такая же судьба? И князя тоже?

Повинуясь душевному порыву, я подхожу и опускаюсь в реверансе перед первым награждённым. Кажется, мой поступок удивляет его не меньше, чем действия леди Никалины. Однако он быстро приходит в себя и подаёт мне руку. Правда, мужчина тут же понимает, что сделал, и хочет убрать ладонь, но я с улыбкой берусь за неё.

С огромным трудом мне удаётся удержать губы растянутыми. На ощупь кожа больного похожа на ту субстанцию, которую приходится вычищать из забившегося сифона. И необычная температура тела. Я держусь за его ладонь и чувствую жар и холод одновременно.