Вместе с тем самостоятельность судебной власти не влечет за собой автоматически независимость судьи при отправлении правосудия.

Более того, правовая регламентация каждого из аспектов независимости суда требует разрешения проблемных ситуаций, т. е. осуществления выбора между конфликтующими социальными ценностями. Это означает, что необходимо нахождение баланса между самостоятельностью судебной власти и целостностью государственного механизма^>16, между независимостью судей и их превращением в замкнутую корпорацию, между процедурными нормами, позволяющими суду принимать решения, основанные на фактах, которые имели место в реальности, и его статусом арбитра, равноудаленного от сторон спора. При этом речь идет лишь о нахождении той или иной формы нормативного разрешения указанных противоречий, а не об их полном воплощении в жизнь. Закон – лишь один из регуляторов социальной действительности, его возможности ограниченны. Если бы дело обстояло иначе, то достаточно было бы принять закон, запрещающий тот или иной вид поведения, и определенное социальное явление было бы ликвидировано (например, коррупция, преступность и т. п.). Экономическая ситуация, политический режим, характер и направленность интересов доминирующих социальных групп, состояние как массового, так и профессионального сознания – все это, в конечном счете, определяет функционирование государственных институтов, в том числе и суда.

Самостоятельность судебной власти не тождественна независимости судей, хотя и является ее необходимой предпосылкой. Дело в том, что самостоятельность системы предполагает существование внутри нее процессов управления, а следовательно, и возможности воздействия вышестоящих уровней на нижестоящие. Нельзя не отметить и то обстоятельство, что нередко вопрос о самостоятельности судебной власти сводится к порядку финансирования судебных органов. Между тем степень самостоятельности судебной власти не определяется только этим. Не меньшее значение имеют и ее полномочия по допуску к судейской должности и отрешению от нее, а также по принятию решений, определяющих профессиональную карьеру судьи.

Кроме того, вряд ли реалистичным является мнение, высказанное, в частности, В. Чернявским, согласно которому «надо лишить органы исполнительной власти, в том числе и Правительство РФ, права на определение и тем более ограничение (лимитирование) объемов бюджетных ассигнований на обеспечение деятельности судов»^>17.

По мнению В. Чернявского, «важнейшим условием реального разделения властей является такая организация, которая бы не ставила одну ветвь власти в зависимость от другой»^>18. Разумеется, определенная связь между порядком и объемом финансирования, с одной стороны, и самостоятельностью судебной власти с другой, существует. Однако при таком подходе остается неясным, каким образом и кем будут учитываться ограничения, вытекающие из общего объема бюджета. Кроме того, различные интересы субъектов распределения бюджетных средств «размывают», т. е. делают неопределенным, вопрос об ответственности за их рациональное расходование.

Но главная проблема, связанная с независимостью судей, на наш взгляд, заключается в объеме и характере полномочий, в частности, в степени дискреции, которыми располагают субъекты, осуществляющие управление внутри судебной системы.

В силу этого границы независимости судьи определяются не только степенью самостоятельности судебной власти, но и управленческими воздействиями, исходящими от самой судебной системы.

Защитой от легальных управленческих воздействий на отправление правосудия служит запрет вышестоящему суду обязывать нижестоящего принимать то или иное решение по существу дела. Законодательные нормы, как процессуальные, так и судоустройственные (организационные), имеющие своей целью построение независимого суда, являются лишь предпосылкой, необходимой, но не достаточной, для достижения этой цели. Как справедливо отмечает Т. Г. Морщакова, «суд может быть независимым защитником прав, только если это востребовано и стимулируется государством, обязанным выполнять соответствующий заказ общества»