Судмедэксперт и неопознанное Елена Федорова

Под утро сладкая истома почти всегда продолжала овладевать телом. Казалось, протянешь руку – и снова ощутишь сладость объятий. Но после полного пробуждения отчетливо осознаешь, что все это – самообман. Нет больше рядом мужского плеча – ни супружеского, ни дружеского. И окончательно ставишь себе приговор – больше никакой личной жизни. Теперь радость и смысл жизни будет только в детях и в остатках своей карьеры. Именно в остатках, ибо в ее возрасте кому уже нужна эта карьера? Если бы все это осуществлять тогда, двадцать лет назад, когда она этим горела! Сейчас же её заданием было просто дотянуть оставшиеся годы до пенсии, заработать пенсию, по возможности – не минимальную, а такую, чтоб можно было хоть на старости лет не во всем себе отказывать да по мизеру помогать детям.

Хотя иногда Карине и хотелось поваляться в кровати, но она не давала себе таких поблажек с того самого момента как вышла замуж. Муж очень рано выходил на работу, и молодой жене хотелось побаловать его завтраком. Поэтому она вставала около половины шестого и шла на кухню.

– Ты что – сумасшедшая? – говорили все знакомые, – Это все плохо закончится. Он что – сам не может завтрак подогреть?

– Может, но я думаю, что так ему будет приятнее, и он будет ценить все, что я делаю.

– Смотри, чтоб не получилось наоборот, – спорили приятельницы.

– К тому же, мне все равно на восемь на работу в центр.

Если бы тогда Карина знала, как мудры были ее приятели. Она бы теперь дарила проявление своей любви по праздникам, а не сотворяла маленькое чудо каждый день. Но ведь машины времени не существует, и уже ничего не вернешь.

Поэтому Карина постоянно уничтожала в себе остатки жалости к себе самой, иначе жестокой депрессии было не миновать. Сейчас надо было быстро собрать в школу свое последнее бесценное сокровище- девятилетнюю дочь и, опять таки, к восьми часам быть на работе. Сегодня надо быть даже раньше. На первой паре у нее было самостоятельное вскрытие со студентами – иностранцами. Следовательно, надо прийти к заведующему моргом, взять, так сказать, фронт работ и ознакомиться с обстоятельствами дела. Нельзя сказать, что к обучению иностранцев был другой подход, чем к нашим, просто на занятие с ними уходило больше времени, так как украинским языком они не владели, а русским тоже довольно слабо. Но отдельные студенты все, же овладевали языком довольно прилично.

Сегодня у Карины была именно такая группа. В деканате словно посмеялись, когда формировали ее. Наполовину она состояла из арабов, наполовину – из евреев. Правда, Карина усматривала в этом некий воспитательный момент и пыталась им пользоваться, пропагандируя им такой родной ей принцип интернационализма.

Тремя часами позже, она уже обсуждала со студентами результаты наружного исследования трупа. Группа студентов стояла, окружив плотным кольцом секционный стол, на котором лежало тело пожилой женщины.

– Карина Витальевна, а можно вопрос? – спросил самый ехидный студент группы.

– Если по делу.

– А Вы замужем?

– Разве это – по делу? – рассмеялась преподователь.

– Просто говорят, что те, кто ходит по мертвой воде, никогда не женятся или выйдут замуж!

– Бред! Кто говорит?

– Экстрасенсы!

– Ну, нашли авторитет!

Она оторвала взгляд от тела и взглянула на студентов. Оказалось, что все скептически уставились на неё, молчаливо ожидая подтверждения её слов. Многие девушки в этот момент гадали, сколько лет может быть их руководителю? Тридцать пять? Тридцать девять?

Карина Витальевна Правдина была стройной для своих лет, женщиной с прекрасной осанкой, и по внешнему виду было трудно представить, чтобы такая интересная женщина могла всю жизнь работать на такой морально тяжелой работе. Внешне броская, но какой-то мягкой красотой, с мелкими кудрями, правильными чертами лица, и зеленовато-карими глазами, она прямо излучала какой-то теплый внутренний свет. Поэтому, молодые люди и непрозвольно тянулись к ней, и хотели узнать о ней побольше.

– У меня, если хотите знать, было даже два жениха!

Все рассмеялись.

– Но, Вы не могли выйти замуж за двоих одновременно!

– Дело не в этом.

Карина задумалась, оживляя в памяти воспоминания о своих бывших мужчинах.

– Девушки, я хочу Вам сказать одно: всегда оставайтесь верными своей мечте и не идите на поводу у мужчин. Не давайте им права командовать Вами только потому, что «я так сказал»!

Оба её молодых человека были искренне ею увлечены. Но, когда у них заходил разговор о любимой работе, и Карина говорила о своих намерениях стать судмедэкспретом, те, образно говоря, падали в обморок. Они были категорически против её выбора.

– Что, ты будешь работать с трупами? – возмущался первый претендент. – Девушка, которую я мечтаю написать на своей лучшей картине, будет касаться мертвых?

– Ты же сам – художник! Вспомни, как великие художники изучали красоту человеческого тела? Они ходили в морг.

– То – они, а то – ты!

Второй был инженером, но тоже был против её работы. Однако, ей хватило ума не слушать своего жениха.

Поэтому и отстаивала Карина свое и чужое право заниматься любимой работой перед своими предыдущими двумя женихами. Должна же быть в браке относительная свобода?! Она же не диктовала условия, чтоб они работали тем, кем бы ей хотелось. Потому и сбежала от обоих.

И она подумала, что нашла свое счастье, когда познакомилась человеком, который полюбил её, и не только не возражал, что его женой станет судмедэкспертом, но и пытался дотянуться до её уровня силы духа – дежурил с ней на всех ночных дежурствах по городу, присутствовал как-то на ночных освидетельствованиях насильников вскрытии…

Тогда она почувствовала, что он тоже был против, просто старался не подавать вида. Ах, молодость, ах, идиллия… Хотя иногда, Карина подозревала, что дежурства эти рядом с ней происходили скорее из ревности к молодой дежурной бригаде. С годами все проходит…

Зато, когда распался Союз, и на заводе у мужа на несколько месяцев перестали платить зарплату, экспертиза работала беспрерывно, и её семья держалась на плаву только засчет её заработка.

Вот только если человек остается маменькиным сынком в пятьдесят, то и пусть им остается. Но это уже другая история…

Она спохватилась. Как это они так ушли в сторону от темы занятия?

– Не нравится мне её бледность и некоторая желтоватость… О чем можно думать в этом случае? – вновь переключилась от воспоминаний Карина и обратилась к студентам.

– Может, анемия какая-то.

– Вы имеете в виду конкретный вид анемии как заболевания?

– Не знаю.

– Вот и я не знаю. Подозревать кровопотерю в результате травмы пока нет причин – наружных повреждений не видно. Хотя вы знаете – иногда кровоподтеки могут проявиться через некоторое время. Был у меня в интернатуре интересный случай…

– Расскажите, – сразу оживились студенты.

– Сейчас расскажу, а вы приступайте к вскрытию. Делайте срединный разрез… Итак, выехали мы на место происшесвия с нашим куратором. А нас было три интерна. Выехали мы на территорию Одесского противотуберкулезного диспансера, где на лавочке во дворе обнаружили мертвого бомжа. Он помогал персоналу убирать во дворе, а они его кормили. Утром приходят – а он мертвый, сильный запах алкоголя. Хотя тогда сухой закон был. Слышали, наверное, от родителей, что в конце восьмидесятых в Союзе Горбачев ввел сухой закон. Только пить стали подпольно и еще хуже – вместо хороших напитков – тройной одеколон, шампуни и всякую гадость.

Ну вот, мы выехали. Вчетвером его осматривали – никаких наружных повреждений. При пальпации – кости на ощупь целы. На следующее утро получаю я его в работу – легонький случай – отравление алкоголем, все уже ясно. Я расслабилась. Раздеваю труп. Мама мия! Кровоподтеков не сосчитать. Бегу к куратору. Ведь не было ни единого синяка, как же так? А куратор смеется. «Забыла ты», – говорит, – «что скорость реактивных изменений у каждого разная. У одного – сразу проявляються, у другого – позже, а у третьего – толстокожего – и вообще могут не проявиться. Так и после смерти в раннем периоде бывает». Вот как!

– Ну, а дальше?

– А, случай и вправду был легкий. Только провела срединный разрез – причина смерти сразу стала ясна. Из брюшной полости три литра крови так и хлюпнуло! Селезенка была разбита вдребезги. Если бы ночью его нашли, можно было бы спасти.

– За эти годы Вы, наверное, всего повидали?

– Да уж, столько книг можно было бы написать – не хуже Каменской. Ну, что можно сказать по наружному исследованию, коллеги? Итак, женщина среднего возраста. Согласитесь – пятьдесят пять – не возраст, чтобы умереть. Волосы прокрашены, чистая, хотя и самодельный, но все-же маникюр и педикюр…

Студенты переглянулись. Они-то считали, что пятьдесят пять – уже пожилой возраст.

– Что вы так смотрите? Не следите за изменениями классификаций? По новой возрастной классификации ВОЗ, молодой возраст теперь считается от 25 и до 44 лет. До 60 лет – средний.

– Следила за собой.

– Конечно. Это вам не БОМЖичка какая-то. А вполне приличная женщина. Так жаль, что она так рано ушла…

– Неужели Вам все еще жаль ваш…э-э…трупный материал, – раздался насмешливый голос одного из студентов.

Валерий был нашим студентом-евреем советского происхождения и по годам не намного моложе самой Карины, поэтому логично было искать в нем опору взаимопонимания с группой. Ан, нет. Валерий как раз очень часто пытался если не сорвать занятие, то хоть подпортить.