Померкло у меня в глазах.

Очнулся от воя какого-то.

Оборачиваюсь, вижу – Генка забился в угол и воет. Я к нему сунулся, вдруг смотрю – нож у меня в руке. В крови.

А на диване – Вика и Борька. И не дышат оба.

Вот такая история.

Помутилось у меня в голове – словно покрывалом накрыло. Очнулся от грохота и боли в колене. Стою на четвереньках, рядом стул валяется – об него что ли споткнулся?

Передо мной Генка на полу, тяжело дышит, трясётся весь.

– Стул в меня швырнул, паршивец? – спрашиваю.

Опускаю глаза – нож держу. Большой, кухонный. И когда только схватить успел?..

И соображаю вдруг, что вой слышу – высокий, кошмарный, на одной ноте. Оборачиваюсь, вижу – Вика сидит белее полотна и воет.

Отбросил я нож в угол, Генку обнял, ничего, мол, всё в порядке, спасибо, уберёг от беды.

И тут Борька влез:

– Ты, старик, всё не так понял. Я тебе всё сейчас объясню, – и, обернувшись к Вике: – Да замолчи ты, дура!

Вика и замолчала, как будто выключили её.

Не стал я слушать никаких объяснений, забрал Генку и уехали мы обратно в материн дом.

Ничего, проживём как-нибудь.

В Лидочку Куприянову были влюблены все мальчики подготовительной группы детского сада, куда перешел Сережа Арефьев. Кто такая Лидочка и чем уж она так хороша, Сережа не знал. Во время тихого часа его ввел в курс дела Костя Петров, чья кровать стояла рядом. Шепотом рассказал, какая воспитательница добрая, какая не очень. Тогда же и сообщил про мальчиков, влюбленных в самую-самую из всех девочек.

Раз так, решил Сережа, видимо, и ему придется влюбиться в Лидочку. Для начала неплохо бы выяснить, как она выглядит, и он попросил Костика показать ему Куприянову.

Сережа внимательно разглядывал Лидочку. Девочка как девочка. Сарафан, два хвостика. Сначала она показалась ему кривлякой и воображалой. Но раз в нее влюблены, значит, это не зря. Не дураки же все мальчики, сделал он сам собой напрашивающийся вывод. Себя Сережа тоже дураком не считал, а потому тут же почувствовал влюбленность в Лидочку.

На прогулке он внимательно наблюдал за девочкой. Ему показалось странным, что Лидочка сидит на скамейке, глядя куда-то вверх, потом вскакивает, бежит к кустам, растущим под высоким деревом, исчезает в их зарослях, возвращается и вновь усаживается на скамейку. И так несколько раз.

Петров объяснил: в кустах Лидочка целует тех мальчиков, кто сумел забраться на четвертую ветку дерева и спуститься вниз. Костика ещё ни разу не целовала. Он пока выше третьей не может вскарабкаться.

– А зачем нужно забираться на дерево?

– Ты что?! Ты же рыцарь! Значит, должен совершать подвиги во имя дамы сердца. За подвиг она наградит тебя поцелуем.

Сережа по деревьям лазать не умел. Вернее, ему никогда это и в голову не приходило. Во-первых, случай не подворачивался. А во-вторых, он боялся высоты.

– А если не полезешь, что будет? – спросил он у Костика.

– Совсем не лезть нельзя. Тогда ты лох, и над тобой все мальчики будут смеяться, и Лидочка тоже.

Весь день Сережа думал, как быть и что делать. Ночью ему снились смеющиеся над ним Лидочка и мальчики. Утром Сережа впервые не захотел идти в садик: он уже заранее знал, что на дерево ему ни за что не залезть, а лохом слыть совсем не хотелось.

На прогулку он вышел последним, одевался долго, тянул время. Когда все же вышел, увидел, как пухленькая девочка в шапочке с большим розовым помпоном перебегает от одного ребенка к другому, пытаясь забрать разноцветную игрушку, которую дети перекидывают друг другу. Вдруг игрушка высоко подлетела и скрылась в кроне дерева. Девочка заплакала навзрыд под издевательский детский хохот.