– Что это за машина? – поинтересовалась девушка.
– Матиз. Хорошая машинка. У меня она уже вторая. Первую сожгли конкуренты. Но я сама виновата. Полезла куда не надо.
– А кем ты работаешь? – поинтересовалась Ника.
– Я адвокат.
– Ух ты! Я тоже хочу быть адвокатом, – поделилась девушка, – Уже и документы подала. Готовлюсь.
– Моя напарница только сдала экзамен. У нас есть вопросы письменного теста и ответы. Я тебе дам. Только ты никому не говори. И несколько ошибок в тесте сделай. А то поймут.
Ника обрадовалась.
Тест был написан практически идеально. К устным ответам Ника готовилась: зубрила каждую свободную минуту, которых было не много. На работе была напряженка: другая сторона на суде оспаривала экспертное заключение компании. Начальник рвал и метал.
А знакомая из театра дала на время костюм няньки. Настоящий!
Наступил день экзамена. Ника ждала своей очереди. В комиссии было пятнадцать человек. Вызывали по фамилии. Претендентов не валили. Задавали дополнительные вопросы о применении законодательства на практике.
Вдруг Ника услышала громогласный раскатистый голос и увидела знакомую фигуру.
– Блин! Хоть бы он не вспомнил меня. А то еще решит, что я дура неадекватная, – подумал она о президенте.
Наконец подошла Никина очередь. Девушка отвечала очень уверенно. Все было выучено как стихи.
Руководитель адвокатской палаты смотрел на нее и улыбался. Ника бы даже сказала, что он ржал. Задал дополнительный вопрос:
– Какое доказательство может быть представлено экспертом?
О! Это Ника знала как никто другой. Последнее время на работе только его и мусолили.
– Заключение эксперта, – выпалила она.
– В вашем деле написано, что вы закончили … (назвал он один из лучших юридических ВУЗов страны). С красным дипломом?
– Да, – подтвердила Ника.
– Я не сомневался, адвокат, – улыбнулся экзаменатор.
Перед спектаклем актеры нахваливали костюм Ники:
– Прямо как настоящая нянька!
Уж не знаю, что именно помогло на спектакле. Может, костюм. Говорят же, что форма определяет содержание. Может, бесконечные репетиции. Но Ника была в ударе. Зал смеялся над выходками непосредственной простой женщины. В сцене с царем царь забыл слова. Нянька, не выходя из роли, подсказала. Вроде бы так и надо. И еще добавила старческим голосом: «Слова надо было учить, подлюка!»
Это был успех! После спектакля был вечер со зрителями. Только и слышно было: «А вот нянька… Вот это образ! Очень непосредственно…». Режиссер улыбался:
– Да, нянька у нас отменная!
Ника была счастлива.
Крокодилы
Хади махнул рукой.
– Выгружай!
И кости коров и кур полетели в реку. Отходы из мясных лавок сгружали прямо в нее. И никого это не беспокоило. В азиатской культуре нет представлений о чистоте. А в законодательстве индонезийского государства нет запретов на выброс мусора в общественных местах. Поел – и бумажку кинул прямо под ноги. И не важно, что в метре от тебя стоит мусорная урна.
Только Джозефу это не нравилось.
– Это же наша река. Наша земля. Наш город, – вздыхал он.
Но сделать ничего не мог. Только убирался там, где проходил. В реке плавали остатки мусора. Берега были усеяны скелетами животных и пластиком.
– Не по-людски это, – вздыхал мужчина, смотря с моста на это безобразие.
Вечером у лавки Хади спросил:
– А почему не сжигаете и не закапываете мусор?
– А зачем? – удивился Хади, – Река все унесет.
Был уже поздний вечер. Джозеф ел наси горенг и прогуливался, рассматривая темную гладь реки.
«Еще и бревна какие-то выбросили», – сдвинул брови он.
Через несколько дней Хади снова начал выгружать мусор, но в ужасе остановился. На падающие останки куриц из реки выпрыгивали… крокодилы! С разинутыми пастями.