Как я писала, в нашей палатке девочки спали в одной стороне, мальчики – в другой. К этому времени уже стали образовываться пары. Наша одногруппница Клара Скоробогатова подружилась с Валерием Юрьевым. Потом они объявили всем, что будут спать вместе на половине мальчиков. Мы, естественно, возражать не стали, но переглянулись, а потом даже немного пообсуждали этот вопрос. По наивности мы не понимали, поженились они или еще нет. Через несколько дней, тем не менее, в одном из разговоров Валерий сказал, что он спит с Кларой «пассивно». Мы опять усмехнулись, но никто ничего не сказал: в конце концов, это их дело. Больше мы к этому вопросу не возвращались. Теперь Клара и Валерий уже давно женаты, у них двое взрослых детей и несколько внуков. Сразу после окончания института Валерия призвали в армию. Он стал военным рентгенологом, а Клара ездила за ним по военным городкам и работала хирургом.

Олечка Огуз в то же время начала дружеские отношения с Аркадием Маркманом. Олечка была маленькая, хрупкая. У нее – белая кожа, светлые волосы и брови, коричневые глаза и детский голосок, она вся светилась и казалась как будто прозрачной. Тоненькие ножки ее болтались в огромных резиновых сапогах, как два карандашика. Аркадий обычно и говорил ей: «Ну, давай, шевели карандашиками!» Когда казахи первый раз услышали, что ее фамилия Огуз, раздался громкий смех. Мы не поняли и попросили разъяснить, в чем дело. Оказывается, по-тюркски Огуз – это бык. Действительно, есть над чем посмеяться. Аркадий был полной противоположностью Олечки. Он был не очень высок, но крепок, коренаст, самбист с очень доброй и немного ироничной улыбкой. В дальнейшей своей жизни Аркадий стал хирургом-гинекологом. Однажды во время операции он порезался и заразился от своей пациентки гепатитом. А Олечка стала отоларингологом. Олечка и Аркаша сейчас живут в Израиле вместе с сыном и внуками.

Дел особых после работы у нас не было, и мы развлекались, как могли. Однажды, помывшись и пребывая в бездействии в ожидании ужина, мы с Люсей Шаповаловой поспорили, кто из нас двоих сможет дольше «крутить велосипед», лежа на спине. Почему-то наше соревнование никого не заинтересовало, и скоро все ушли ужинать. А мы лежали и дрыгали ногами. Потом к нашей палатке подошла корова и стала пить из бочки такую драгоценную для нас воду. Сначала мы кричали на нее и хлопали руками, но корова не обращала на нас никакого внимания, а вода в бочке убавлялась. Мы продолжали соревнование. Потом все-таки не выдержали – уж очень жалко было воду – вскочили и прогнали корову. После этого мы также побежали на ужин. Так что ничья. Как говорят, победила дружба.

Однажды мы закопали Олечку Огуз в зерно, положили поверх крестом лопаты, надели платочки и начали изображать плакальщиц. Уж не знаю, что это нам в голову пришло, и почему мы выбрали на эту роль Олечку. Но у меня сохранилась фотография об этом событии.

Где-то в деревне находился медпункт. Заболевший должен был доехать до этого пункта, обратиться к медсестре и получить освобождение от работы. Мне не повезло – я наступила на стерню, и на подошве началось воспаление. Диаметр гнойника равнялся ширине стопы. Долго я мучилась, а потом с попутной машиной отправилась в медпункт. Медсестра вскрыла мне гнойник и сказала, что все уже почти закончилось, и меня нет смысла освобождать от работы. Так у меня получился прогул. Я прогуляла еще два дня, когда был приступ мигрени.

Работы, которые выполняла наша группа, были очень дешевыми. Больше всего ценилась работа на копнителе. Где-то в середине нашего пребывания в совхозе Клара и Валерий решили перейти на эту работу. Я видела Клару в конце рабочего дня. Одета она была так, чтобы как меньше пыли и соломы попало под одежду, лицо до глаз завязано платком. И все равно она была черна от пыли. Но они хорошо заработали.