А папа работает водителем скорой помощи в той же больнице, что и Регина. Они часто бывают у нас в гостях и очень счастливы.

Не болей, бабушка и передавай привет Любаше! Мы все целуем и обнимаем вас, а я особенно. Всегда ваша Соня.

– Люба… Любаша… – Анфиса потрясла внучку за плечо, но девушка и не думала просыпаться. – Да что ты, в конце концов, воды маковой обпилась? Или опять своё радио до полночи слушала? Получит у меня Соня за такие подарки! Буду письмо писать, всё ей расскажу. И ничего она тебе больше не пришлёт.

Слушая ворчание бабушки, Люба тихонько застонала. Больше всего на свете ей сейчас хотелось уткнуться лицом в подушку и спать ещё долго-долго, витая в сладких предрассветных снах. Но она знала, что бабуля ни за что не отступится от неё и уйдёт, только когда поймёт, что Люба окончательно проснулась.

М-м-м… Как же тяжело это сделать…

Бабушка была права. Отчасти в том, что девушка не высыпалась, была виновата Соня. Раньше она присылала младшей сестре в подарок на день рождения сладости, игрушки, школьные вещички, одежду или обувь. Но посылка, которую Люба получила в день своего пятнадцатилетия, оказалась особенной. Девушка открыла её и ахнула, а потом запрыгала от радости по всей комнате, будто ей было четыре года. Соня прислала самый настоящий магнитофон! Маленький, аккуратненький однокассетник с двумя колонками и встроенным радио. Прижав руки к груди, Люба смотрела на это серебристое чудо и смеялась, не в силах поверить в такое счастье.

– Ох, ты ж, Господи, – прижала тогда Анфиса ладонь к морщинистой щеке. – Выдумает же эта Соня вечно! Своих забот у неё, что ли мало? Как же можно ни с того ни с сего такие дорогие подарки делать?

– Ну что ты, бабуля! Это же мой день рождения! – подскочила к ней Любаша и принялась обнимать и целовать её: – Я так рада, так рада, ты даже представить себе не можешь! Это самый лучший подарок в мире!

– Егоза… – проворчала Анфиса и оставила внучку в покое.

Но сейчас на это рассчитывать не приходилось. Пожилая женщина настойчиво трясла Любу за плечо, заставляя проснуться:

– Да сколько же тебя будить можно? Любка! Нет, я выброшу твой магнитофон в окно. Спать по ночам надо, а не дурость всякую слушать. Люба!

– Да встаю, встаю, – девушка с трудом разлепила глаза и села на кровати. Потом протянула руку за будильником: – Ба! Двадцать минут шестого! Ну зачем в такую рань?

– Пирожков я напекла, Любушка, и Нюрку подоила. Сходи-ка до школы на полустанок, продай. Всё копеечка будет.

Люба вздохнула. Ну вот! Ещё придётся тащиться в такую даль! Примерно в трёх километрах от Касьяновки в далёкое послевоенное время были проложены железнодорожные пути. В восьмидесятых власти пустили другую, более удобную ветку, и старые рельсы зарастали травой, лишь иногда принимая случайные поезда.

Но два года назад всё изменилось, в области началось какое-то серьёзное строительство и её руководство вспомнило о касьяновской железной дороге. Вскоре по ней заходили железнодорожники, проверяя состояние полотна, а потом побежали поезда и электрички, внося шум и суету в тихий и безмолвный мирок окрестных деревень.

Теперь уже районное начальство запросило разрешение на обустройство полустанка, который относился бы сразу к трём деревням. В области возражать не стали и не только электрички, но и поезда стали послушно останавливаться на широкой и продолговатой площадке, где теперь красовалась новенькая будочка-остановка, покрытая зелёной краской.

Ушлые деревенские бабульки быстро поняли выгоду от такого решения властей, выучили время прибытия на полустанок поездов и электричек, и стали выносить туда для продажи продукцию собственного хозяйства и огорода.