– Вот он, засранец!!!

Реакция у меня сработала быстрее, чем у лётчика, свалившегося в штопор. Задним ходом я пулей вылетел из кабинета в приёмную и даже успел припереть дверь перед разъярённой толпой двухтумбовым столом секретарши. В дверях приёмной я чуть не сшиб с ног Негодяя, но времени на извинения не было, я ринулся к выходу из конторы. Остановившись перевести дух на крыльце, я с изумлением услышал, как из окна приёмной доносятся дикие вопли, а вся контора сотрясается от страшных ударов. Оказывается, мои кандидатуры, снесли мою баррикаду и, выскочив в приемную, в азарте и ненависти приняли первую попавшуюся мужскую фигуру Негодяевича за мою фигуру. Негодяй был повален на пол и беременные девочки обрушили на него всю злобу на меня.

– Мама! Мамочка!!! – криичал Негодяй Негодяевич.

Филька, видимо, с любопытством наблюдавший за избиением, вдруг обнаружил ошибку и закричал:

– Девочки! Вы не того избиваете!!!

Контора перестала сотрясаться. Из окна приёмной доносилось возмущённое кудахтанье Негодяевича:

– Вы что, совсем не видите кого бьёте?

– Всё равно, всех вас мужиков надо удавить, пока гадости не натворили, а то потом поздно будет, – донесся из окна приёмной голос Зины.

– Значит, тогда и Вашего сына удавить надо, пока не натворил гадостей, – задал провокационный вопрос Филька.

– Надо бы… – процедила Зина.

От этого у меня ёкнуло сердце и я побежал, куда глаза глядят.

Я перешёл на полулегальное положение, ибо, и на работе, и в общаге появляться стало опасно для жизни и здоровья: в общаге был выставлен вооруженный шваброй пост, а возле моей каптёрки стоял пост, вооружённый ломом.

Кандидатуры шастали толпой по посёлку и шараге, будоража публику. В посёлке и шараге собирались толпы жителей и обсуждали невероятное происшествие, которого здесь отродясь не случалось.

Негодяй Негодяевич, которого кандидатуры основательно достали, прятался при их появлении под стол или запирался в сортире.

Взбудоражив посёлок, беременные кандидатуры переключили свою деятельность на райцентр, где посетили райком партии, райсовет, райисполком, райпрокуратуру. Везде они поднимали ребром вопрос о немедленном выделении им квартир и бесплатной передаче машин. После их визитов эти должностные лица тоже стали прятаться под стол и запираться в сортирах.

Я, то жил в теплотрассе, то прятался по заброшенным балкам, то порой пускали из мужской солидарности в свои балки мои сослуживцы. Порой, я пытался сделать разведку в районе РММ или общаги, но, видимо, где-то находились наблюдательные посты моих кандидатур, ибо при моём появлении немедленно выдвигался вооруженный тяжёлыми предметами передовой отряд, заставлявший меня поспешно отступать. Иногда я выпазил в конспиративную столовку, которую не могли знать охотящиеся за мной кандидатуры, где собирал объедки и оперативную информацию о деятельности беременного отряда.

…Я обратил внимание на этого парня в столовке сразу. Он явно был не местный, ибо все местные приходили в столовку со своими ложками, вилками, стаканами, так как все это из столовки давно утащили сами же посетители. Этот пришел без «шанцевого инструмента» и все время подозрительно смотрел на меня. Как-то незаметно он оказался рядом со мной и заговорщицки прошептал:

– Пол, у меня к тебе дело на тысячу рублей…

Сумма меня заинтересовала, мы разговарились. Костя, – так звали парня, – был корреспондентом областной молодёжной газеты. Редакция газеты, услышав о сногосшибательном событии, героем которого я стал, поручила Косте написать обо мне статью. корреспондент собрал обо мне кое-какой материал и теперь собирался взять интервью у меня.