– Да, я работаю сейчас с ним, – охотно ответил Пабло. – Я забрал его у Дарена, это очень опытный Художник. У него всё равно сейчас трое людей, и из них двое – муж и жена. Ты же знаешь, рисовать одновременно судьбы родственников очень непросто.

– Я даже представить себе этого не могу, это ведь так сложно. Рисование одной судьбы всё ещё кажется мне неимоверно кропотливым делом.

– Для этого и существует Регулятор времени, – подмигнул ему Пабло. – На самом деле, рисование нескольких судеб одновременно позволяют только хорошо зарекомендовавшим себя Художникам. Мне об этом пока и мечтать нельзя. Я сейчас только знакомлюсь с жизнью Человека, Дарен передал мне его уже взрослым и сформировавшимся. Мне нужно привыкнуть к нему, «притереться», так сказать. Когда ты получаешь ребёнка, всё проще. Ты с ним практически всю жизнь и успеваешь довольно быстро узнать его. Со взрослым Человеком любое неосторожное движение может пагубно отразиться на его судьбе.

– Как насчёт меня? Думаешь, Магистр тоже выдаст мне Регулятор? – задумчиво спросил Ягель, рассматривая золотистый в лучах солнечного света песок в часах Пабло.

– Регулятор выдают каждому Художнику, получившему Кисть и право работать с Человеком, – с видом знатока, отвечающего на решающий вопрос викторины, ответил Пабло. – Я не понимаю, почему Магистр до сих пор не выдал тебе Кисть. Он же объявил твои превосходные результаты пересдачи, ты с успехом закончил обучение, где же Кисть? – в голосе «знатока» теперь явно звучала растерянность.

Ягель пожал плечами.

– Видимо, я должен чем-то ещё заслужить священное право рисования судьбы. Магистр явно чего-то ждёт. Он ежедневно вызывает меня к себе и докладывает свежие новости об этой девочке, Мэдди. Как думаешь, почему он лично занимается этим вопросом?

Пабло удивлённо вскинул брови и слегка обиженно сказал:

– Ты ничего об этом не говорил! Он каждый день общается с тобой на эту тему? Видимо, Мэдди это действительно твой Человек… Хотя это всё равно не объясняет, почему Магистр лично занимается твоим вопросом, ведь на это есть помощники.

В последних словах Пабло прозвучала нотка ревности, и Ягель хмуро заявил:

– Я бы с удовольствием отказался от этих встреч, если б мог! Но без этого я не получу Кисть, а мне уже, знаешь ли, интересно, чем дело кончится. И вообще интересно, откуда такой ажиотаж.

– А что тебе уже известно об этой Мэдди? – совладав со своими эмоциями, с интересом спросил Пабло.

Ягель пожал плечами:

– Родилась в неблагополучной семье, мать отказалась от неё, и её бы ждал детский дом, если бы не молодая пара, удочерившая её. Насколько я понял, отец – это врач, который принимал роды. Видимо, проникся судьбой девочки.

– Как интересно всё у людей устроено! А кто сейчас пишет её судьбу, если не ты?

– Магистр сказал, если Художник по какой-то причине не может сразу приступить к работе с ребёнком, допускается, чтобы до года его судьбу писал Художник одного из родителей. Потом её, судя по всему, передадут мне.

– Ой, как мне не нравятся все эти ситуации с «передачей» людей, – проворчал Пабло, поёжившись и, видимо, думая о своём случае. – Это ненормально и добром явно не кончится.

– Не нагнетай панику, и так тошно, – Ягель хлопнул его по плечу. – Я уже рисую некоторые события из её жизни и каждый раз приношу нарисованное Магистру. У меня ощущение, что он будто… проверяет меня.

– Как ты можешь рисовать события из её жизни, если даже не видел её? – удивился Пабло, почёсывая затылок. – Или видел?

– Только на своих картинах, – покачал головой Ягель. – Но она ещё ребёнок, ей нет и года. Ладно, всё наладится. Слушай, погода замечательная, пойдём прогуляемся, а? Ты же ещё вроде к Мариетте хотел зайти?