«Так мало времени. Как же все могло так быстро развалиться?»

У этой загадки не было ответа, если только Келси не вернется в прошлое и не найдет его сама. Но она на собственном горьком опыте убедилась, что эти маленькие прогулки в прошлое могут ужасно дорого ей обойтись.

«Непохоже, чтобы у тебя прямо сейчас были другие занятия».

Келси устало улыбнулась этой мысли, своим прагматизмом напомнившей ей о Булаве. Она практически ничего не могла, находясь в этой повозке. Кавалерия еще вчера пересекла границу и спустилась с Аргосского перевала, оставив основную часть мортийской армии далеко позади. Келси не знала, осталась ли Красная Королева со своей армией или двинулась вперед под покровом ночи. Она уставилась в небо, только начинающее менять цвет с темно-фиолетового на синий, и на секунду на нее нахлынула такая тоска по своей земле, что, казалось, слезы вот-вот хлынут ручьем. Она оставила Тирлинг в руках Булавы, и это ее утешало. Но она не могла избавиться от мысли, что ее королевство оказалось в ужасной опасности.

Над ее головой проплыл очередной фонарь, покачивающийся на утреннем ветерке. Даже эта мелочь, многое говорившая о порядках мортийцев, уязвляла Келси. Фонари зажигают ночью и гасят по утрам, а иначе это просто перевод масла. Кто приходит сюда, на пустую дорогу, чтобы следить за всеми этими фонарями? Келси снова с тоской вспомнила о своих потерянных сапфирах, ведь в этих фонарях заключался очередной ценный урок: страх подстегивает исполнительность.

«Не потеряны».

Эти слова заставили Келси вздрогнуть от удивления, ведь голос, произнесший их в ее голове, безусловно принадлежал Лили. Правда, сапфиры не были безвозвратно утеряны, но они хранились у Красной Королевы; с таким же успехом они могли бы быть и на луне. Они не подчинялись Красной Королеве, но Келси они не подчинились тоже.

«Почему она не может их использовать? – Голос Лили раздавался словно издалека, похороненный в ее воспоминаниях, и все же Келси различила в нем нетерпение. – Думай, Келси. Почему она не может их использовать?»

Келси думала, но ответ не приходил. Роу Финн упоминал что-то о крови Тиров; она так старалась вспомнить, что именно, что у нее разболелась голова. В Красной Королеве тоже текла кровь Тиров, говорил Финн, но у Келси она была сильнее. Она отдала сапфиры, так почему она по-прежнему может видеть прошлое? Она внезапно вспомнила сон, увиденный неделю назад: Переход, корабли и темное небо с ярким провалом на горизонте. Уильям Тир открыл дверь сквозь время, и Келси, проделывала то же самое, проколупав щель и заглядывая в прошлое. Может ли быть, что щель осталась открытой, даже после того, как сапфиры были потеряны? Если тот Переход, что ей приснился, был настоящим, это идеально совпадает с ее последним видением: Мэдди Фримен, сестра Лили, повзрослевшая, но живая и здравствующая.

Чем скорее Келси выберется из повозки, тем лучше. Во время фуг она себя не контролировала; об этом говорили и Булава, и Пен. Она перевернулась на спину, чувствуя, как щепки впиваются в ее плащ. Если бы только она могла дотянуться до них, до Уильяма и Джонатана Тиров, предупредить их о том, какие бури ждут их в будущем, изменить историю вместо того, чтобы наблюдать за ее развитием… Над ее головой промелькнул череп.

Келси вскочила, прижав ладонь ко рту, чтобы подавить вскрик, и увидела, что на самом деле череп был насажен на пику, торчащую между двух фонарей. На челюсти все еще виднелись ошметки плоти. Глазницы были покрыты коркой крови, давно уже засохшей и почерневшей. Она потеряла череп из виду, когда свет фонаря растаял позади них, но затем появился следующий фонарь, а вскоре и следующий череп. Этот был очень стар; ветер и время сгладили челюстные и носовые кости.