– Из Татарстана, – отвечала с улыбкою.

– Значит, мусульманка, – радовались они, принимая меня за свою.

Некоторые умудрялись даже целовать мою беленькую ручку. И я подумала, что, наверное, все турки такие вежливые и обходительные, и здесь так принято обходиться с представительницами слабого пола. Но вскоре я перестала придавать особого значения столь любезному обращению со стороны турков к своей персоне, хотя, признаюсь, это мне польстило, но не сильно; скорее этот ритуал лобзания руки ужасно забавлял меня, как и сами турки, впрочем, поэтому отвечала я им ослепительной улыбкою. Некоторые турки даже набирались храбрости пригласить меня на дискотеки в разных отелях, на прогулки на катере по морю и в Аланью. Стараясь не обидеть этих доброжелательных, и самое главное, неназойливых турков, я вежливо отказывала им, кокетливо повторяя каждому:

– Благодарю, как-нибудь в другой раз. Спасибо за приглашение.

Встречные же туристы, возвращавшиеся с моря, одаряли меня любопытными, одобрительными взглядами. Я улыбалась им, они – мне. Все они были загорелые, а новичка сразу видно: кожа моя была, как у Белоснежки. Да и выглядела я на сто процентов! И я это знала. Гордая посадка головы в белой панамке, миниатюрная фигурка в «открытом» красном купальном костюмчике с золотистой надписью «Gerl», с завязанным на бедрах радужного цвета парео, легкая кокетливая поступь, одновременно молодость и красота, обаятельная кротость и изящество личика и привлекательной фигуры, непринужденная грация стройного тела в сочетании со спокойным величием, источаемого единением прекрасного тела, красоты души и свободы духа, – все было в моем облике. От счастья я парила в облаках как сошедшее с небес неземное создание. И дуновение свежего теплого морского бриза касалось нежной, как лепестки белой лилии, белизны кожи. Аристократические черты лица, с вьющимися кудрями, развевающимися на ветру, – вот такая прелестная девушка в тот день предстала пред ликом моря на песчаном пляже. А оно, такое широкое, необъятное лазурно-глубокое и тихое поразило мое богатое воображение с первого взгляда. Сняв солнечные очки, как завороженная, я смотрела на эту тихо плескавшуюся обширную водную гладь голубовато-зеленоватого цвета, успевшую разлиться в моей душе, как в изумрудном сосуде, ликующей радостью и спокойствием, ибо я вобрала в себя это чинно покоящееся море своим глубоким вдохом. Как прекрасно было оно, мое Средиземное море, поразившее меня своею красотою в самое сердце! Море удивительно гармонировало с моей душою, вселяя в нее свою уверенность и спокойствие, унося все тревоги и страхи, которые теперь казались не только необременительно ничтожными, но и вовсе исчезли. С моей памяти исчезли заботы и все мое прошлое. И теперь существовало лишь настоящее – это море. Море любви, расстилающееся предо мною. И имя ему удивительное – Средиземное, ибо было в нем одновременно что-то земное и небесное: нежно-лазурные волны его плавно сливались на далеком горизонте с поразительной голубизны небосводом. Ни единого облачка не было на небе. Лишь яркое солнышко, это большое небесное светило, свысока смеялось своим детям, землянам, купающимся и загорающим на морском берегу. Легко было дышать свежим теплым чистым солоноватым легким морским бризом. На лоне такого природного волшебства чувствовалась свобода полета птицы, высоко парящей над морем, ярко искрящемся своими солнечными игривыми бликами.

Средиземное море источало одновременно умиротворяющее спокойствие и могучую силу, и я, влекомая его таинственным зовом, босиком пошла по берегу, зайдя по щиколотки в воду, подставляя ножки под ласки теплых волн, каждый всплеск которых радовал мое сердце. Разноцветное парео на моих бедрах, с синими дельфинами, красиво развевалось на ветру. И я как будто летела.