Но самому аббату, не всегда приносило служение, ожидаемой радости. В одиночестве, особенно по вечерам, де Рамис проводил в грустном воспоминании, о былых временах, и о своих верных товарищах. Иногда, даже казалось, как будто он жалеет о своем, быть может, даже поспешном решении уйти в монастырь.

Одним из его грехов, (быть может, ставшей истиной причиной его тоски), эта страсть к фехтованию. В его сундуке, под сутаной, по-прежнему угрюмо лежали, мушкетерский голубой плащ, шляпа с перьями и фамильная шпага. Все эти вещи, как будто ждали новых приключений своего хозяина. Тайком, когда тоска съедала его с костями, де Рамис примерял на себя, гвардейский плащ, который придавал ему былую уверенность.

Так проживал беззаботно аббат, сутана9 которого держалась по видимому только на одной пуговице, до той поры, пока однажды вечером в ненастную погоду, сидя по своему обыкновению, возле камина, он не услышал странные крики, раздающиеся из леса. Насторожившись, аббат, сгорая от любопытства, подошел к окну.

На улице тем временим, лил ужасный дождь, и была холодная погода. Бедная испуганная девушка, с криком выбежавшая со стороны леса, с ужасом стучала в ворота монастыря. В отчаянье, она билась словно птица в клетке, но духовные братья в опасении соблазна, не спешили открыть ей двери.

Аббат, который в прошлой жизни был падок к женскому полу, не мог отказать милому созданию. Сбросив веревочную лестницу вниз, он поспешил к юной деве, на помощь.

Девица в отчаянье упала у ворот, в самую грязь на колени, рыдая навзрыд, вытирая с глаз потоки слез, батистовым платочком.

– Я могу быть, вам чем-нибудь полезен? – вдруг, где-то рядом раздался нежный голос.

Испугавшись, девушка перестала тут же плакать и, приподнявшись с земли, обернулась. Перед ней стоял кто- то в плаще. Луч от фонаря осветил тонкие черты лица молодого человека, которые сразу понравились юной мадемуазели. Де Рамис подал ей свою руку, продолжая говорить спокойно и нежно:

– Идемте, не бойтесь.

Словно завороженная, мадемуазель, глядя в его простодушное, несколько слащавое лицо, вложила в его ладонь свою руку, и пошла с ним.

– Что с вами случилось? – спросил де Рамис, нежно сжимая ее руку.

– На нашу карету напали разбойники, – тревожно ответила мадемуазель.

– Все понятно, я прошу вас, если вас не затруднит, подняться по веревочной лестнице наверх.

Они поднялись в келью. Аббат предложил ей присесть, возле камина. Дрожа от холода и страха, м-ль Камилла де Мишельен, села на стул и осмотрела все вокруг. Перед ней была большая, сумрачная комната, в которой не было ничего лишнего. Посредине комнаты стоял, стол полный изысков, несколько кресел к нему, небольшой шкаф и кровать. На стене висел крест с распятым Христом.

Осмотрев комнату, она бросила взгляд на де Рамиса, который к тому времени, снял с себя плащ. Увидев его в сутане, молодая особа поняла, что она находится в мужском монастыре. Опустив стыдливо глаза, она поспешила встать.

– Не беспокойтесь дитя мое, вы видите аббата, у которого под сутаной скрывается плащ королевского мушкетера, – сказал гордо де Рамис, развешивая свой мокрый плащ возле камина.

Эти слова, успокоили юную мадемуазель, и она снова села на прежнее место.

– Я надеюсь, очаровательная мадемуазель, не откажет мне, если я ее попрошу разделить со мной трапезу?

– Нет.

– В таком случае прошу к столу.

Когда они сели за стол, заинтригованный историей аббат, решил спросить у юной девы подробности:

– Вы, если не ошибаюсь, сказали, что на вас напали разбойники?

– Да, я ехала вместе со слугами в Париж, чтобы там навестить своего кузена, – ответила м-ль де Мишельен, – но вдруг на нас напали разбойники, и убили всех. Лишь мне, удалось спастись.