– Вернулись неслухи? – увидала Маришка сыновей зареванных и сопливых. А главное в мокрых одеждах от катания, от кувыркания по сугробам.– В петлю меня загнать хотите? Вон погляньте спалили дитенка.

– мам мы больше не будем. Бей нас мам, не надо умирать. А Тольку вылечи, мы его любим.. огорошенная мать сгребла детей в охапку и опустившись на пол зарыдала вместе с ними. Чаго мне с вами делать? – качалась она из стороны в сторону. Положив мокрое полотенце на голову Тольке бабка удрученно наблюдала эту сцену. Немного успокоившись, ребятишки стали раздеваться, мать помогла развешивавть для просушки одежду. И вдруг неожиданно средний Колька возвестил:

– Мам ись хочу!

– Видишь, дура я , картоху не успела сварить, потерпи. А сейчас Толичка надо в госпиталь везти. Вовик-то должон бы помочь везти, да одежда мокрая, застынет. Вон бярите картоху, нарязайте пластиками, да на печке поджаривайте, покуль она топится. Ой, в щелоке вся печка, она горячая, не вымоешь, нельзя жарить.

Мам, – захныкал Колька.

– Мариша! Не печалься, щас я картошки принесу, только что сварила. На улицу сливать вышла и твой крик услыхала, где чугунок бросила и не помню, кабы собаки не сожрали. Баба Маня, ты че? Давай бегом за картошкой или я сбегаю! – заверещал Колька.

– Ладно, ладно, армейцы, принесу щас. – и бабка вышла. По-военному она называла мальчишек из-за того, что они все были помешаны на военных играх. Вскоре она пришла, но уже одетая и с полной чашкой вареной картошки и сваленками подмышкой.

– Ну что вояки, будете еще ко мне в огород лазить за горохом?

– Не, не будем! – поспешил заверить Колька, глядя широко открытыми глазами на картошку.

– Ешьте-ка. – и бабка поставила ее на стол. Вот что, соседка, эти валенки этому герою – она ткнула на Вовку. Носки и портянки одел и пошел. Сняв фуфайку она также отдала ее Вовке. Мне она маловата, а тебе подпояшем и будешь как у Христа за пазухой. Штаны подсохнут к тому времени, как малыш проснется. Ну а мы с тобой Колька тут останемся домовничать, порядок наводить, картошки наварим.

– Ну, баба Маня! – кинулась целовать ее Маришка.– Чем же я отплачивать табе буду?

– Ты, соседка моя, горемычная! Итак горя свалилось на тебя больше чем нужно. Вскоре они запеленали мальчонку в теплые одежды и вынесли на саночки. Володька, подпоясанный как мужичок, сзади палкой подталкивал санки. Еще перед началом поездки мальчонка проснулся и простонал: – Мам, а госпиталь это страшно?

– не, милый, там нам помогут.

А бабка добавила.

– Ты же солдат, а там лечат солдат, которые с войны.

– Ну тогда поехали.

В госпитале усатый военный доктор, расспросил как все это произошло,и чем мазали, похвалил Маришу.

– Молодцы, что сразу приехали. Ну ты брат, как танкист раненый. Обгорел, ошпарился, а терпишь. – А мне почти и не больно – скривился пацан.

– Помажем, обезболивающее поставим, но к сожалению положить ребенка на стационарное лечение не сможем. Мест нет, на полу и на койках по двое раненые лежат..

– Нет, нет – замахала руками мать. И на этом спасибо, дома ен будет, возить будем.

Поорал, повизжал Толька, когда ему делали уколы, мазали какой-то мазью, бинтовали живот и ноги. Потом затих, посасывая витаминку, которую дал доктор, и широко смотрел на пятна крови сквозь бинты у солдат, лежащих в коридоре. Через два дня надо привозить, если хочешь, чтобы герой выздоровел. Хорошо, буду.

– Тысячу раз спасибо, – поклонилась доктору Маришка. Не надо кланяться.

– А твой-то на фронте?

– Ага, под Москвой в 42-м – похоронка…– опустив глаза, ответила Маришка.

– Прости, положил он руку на ее плечо. Он один? – кивнул он на пацана.