– Возможно, – Бернард также усмехнулся в ответ и продолжал рассказ. – Конечно, и на его месте я бы не стремился: ему по своему тоже доставалось. Тем более жена его была сущей дьяволицей и обращалась с ним, и с нами, как с рабами; на правах близкого ему человека нагружала нас всем, чем возможно дополнительно, внушала ему не давать нам поблажек и если кто заболел, сразу увольнять того, и только потому что мы мужчины, в то время как женская часть коллектива, которая была значительно меньше, были у нее в чести и имели все положенные привилегии.

Она ненавидела меня сильнее остальных, потому что хоть я физически и силен, и не менее силен, чем другие, но я быстрее устаю и часто болею, если переутомляюсь.

Так вот, я уставал быстро и часто болел, и потому она относилась ко мне еще хуже, чем к другим, и всегда придиралась к каждой мелочи. Она попрекала меня даже улыбками, будто бы на работе нужно ходить с кислой миной. И если я улыбался, то она нагружала меня еще сильнее.

У меня также был коллега, который страдал так же как и я, но в силу другого состояния здоровья справлялся немного получше.

– А что с твоим здоровьем? – перебил его Стивен.

– Расскажу в другой раз, – смущенно ответил Бернард и продолжал рассказ о ненавистной работе. – Так вот, мой коллега страдал как и я, но, что было невероятно обидно, я не мог видеть в нем союзника и товарища по несчастью, потому что он всегда срывался на меня! Хотя человек он вовсе не плохой, я бы даже назвал его хорошим.

И так я страдал не только от непосильного труда, но и от того, что получал нагоняи от начальства и от коллеги. Вот так бывает в этом мире. Стыдно признаться, но, хотя и совсем редко, когда было не в моготу, я бывало думал о том, чтобы прекратить эти страдания вместе со своей жизнью, но я слишком люблю своих родных, чтобы причинить им такое горе, и слишком люблю жизнь. И сейчас я чувствую себя совершенно новым человеком и иногда лишь грущу о своих коллегах, которые остались там и обречены мучиться так, потому что ничего не изменится.

– А почему же ты не обращался в профсоюз? – упрекнул его друг.

– Я уже упоминал о том, что хозяин не был повинен в наших мучениях нарочито, он просто не осознавал, что мы работаем словно в аду, – ответил Бернард, – ну а еще, даже если бы он был отвратительным человеком, я не имею привычки быть ябедой, и сейчас, я рассказываю это тебе потому, что это уже в прошлом, и я хочу излить душу человеку, которому доверяю, а также, чтобы ты больше обо мне знал, ведь я очень хочу, чтобы ты тоже видел во мне друга, какого я вижу в тебе.