– Таки да! Таки пожаловали, дорогие гости! А я что говорил? Сара, Сара, ты только глянь, кто к нам приехал!

– Мы ненадолго к тебе, дядько Лазарь, – с ходу осадил Бурцов. – Водка есть?

– Обижаете!

– А шампанское?

Услышав про шампанское, шинкарь пригладил седую бороду и сделал лицо человека, убитого нешуточным горем:

– Увы, любезные господа. Ежели вы насчет шампанского – так таки нет! Драгуны вчера проходили, заглянули попить. Так все ж и выпили!

– Ну, драгуны известные сволочи. Так все и выпили?

– Ничегошеньки не осталось, здоровьем клянусь. Скажи, Сара, ага?

Дядька Лазарь оглянулся, ища поддержки жены… однако ее-то и не последовало. Скорее, наоборот.

– Шампанского таки нет, – откуда-то изнутри корчмы донеся утробный голос. – Однако же, Лазарь, ты что же, забыл про вино? Вкусное красное вино, ах, как оно нравится дамам! Так нравится, так…

– Ты еще скажи, что оно французское, – удерживая коня, хохотнул Денис. – Вот уж ни в жизнь не поверю.

– Зачем французское? Из Бендер, – шинкарь повел плечами. – Но, господа мои, ничуть не хуже! Дюжину бутылок отдам буквально за просто так. Для вас только!

– А твои «просто так» – рублей пять, а, дядька Лазарь? – прищурился Бурцов.

– Обижаете, господа! Чтоб я вам пятирублевое вино продавал? Семь с полтиной!

– Семь с полтиной? – тут уже округлил глаза и Давыдов. – Да я третьего дня на базаре Монтеня за такую цену видел! Парижское, между прочим, издание. А тут… Семь с полтиной за дрянное бендерское вино?

– Таки не такое уж оно и дрянное, любезнейшие господа! Вот, извольте отпробовать… Сара, Сара, стаканчик налей.

Супруга шинкаря Сара оказалась весьма дородной особой с необъятной талией и круглым красным лицом, обрамленным когда-то черными, а ныне уже заметно поседевшими и поредевшими кудрями.

– А вот, прошу вас, господа!

Гусары переглянулись и хмыкнули. Чего уж! Сказано – «стаканчик» – так стаканчик Сара и вынесла, ни больше, ни меньше.

Пятерым повезло сделать по глоточку…

– А ничего, – почмокав губами, резюмировал Бурцов. – Терпкое. Чем-то похоже на бордо.

– Скорей, на бургундское, – ротмистр князь Серега Пушков скорбно покачал головою. – Что ж, берем и это, други. Или в другую корчму заглянем?

– Некогда уже в другую, Сергей. Эй, дядька Лазарь. Уложи-ка бутылки в корзину… а лучше в мешок. И соломой проложить не забудь.

– Не извольте беспокоиться, господа.

Купив дюжину бутылок бендерского вина и ведро сладковатой виленской водки, гусары на рысях понеслись дальше, на окраину Звенигородки, в усадьбу суворовского ветерана Михайлы Феклистовича Петрова-Задунайского.

Пока задержались в шинке да пока ехали – уже и совсем стемнело. В окружении мерцающих звезд выкатилась на небо сверкающая серебряная луна с обгрызенным боком. В палисадниках залаяли, загремели цепями псы. Гусары озадаченно придержали коней.

– Ну, и где усадьба?

– Вроде тут должна быть. Там старый дуб еще, сколько помню.

– Так вон же он, дуб!

– Это, Сашенька, не дуб. Это липа.

– А дуб тогда где?

– Хороший вопрос, Александер!

– Я не пойму, господа. Мы что же, заблудились, что ли?

Денис громко расхохотался и покачал головой:

– Право слово, заблудились! Кому рассказать – вот ведь смеху-то.

– Ой, господа гусары… Смотрите-ка! Вроде бы как – огни…

Корнет Сашенька Пшесинский указал рукою. Все повернули головы и притихли… Увидели невдалеке, за кустами, мерцающие огни свечей, услышали веселые голоса и смех.

Не прошло и пары минут, как гусары уже спешились во дворе обширной усадьбы. Сам хозяин, Петров-Задунайский, крепенький добродушный старик в шелковом кафтане и екатерининском парике, встретил незваных гостей радушно: