Юлия родилась в 715 году от основания Рима. С самого рождения эта девушка, которой суждено было иметь множество любовников, благодаря политическим комбинациям своего отца, была предназначена для нескольких мужей по очереди. В возрасте двух лет ее обручили с сыном триумвира Антония, которому было десять лет и которого звали Антулл. Вы уже видите влияние Ливии и ту ловкую политику, которая связывала Антония союзами, пока его не удалось победить и свергнуть. История также упоминает – это, должно быть, насмешка Антония – обручение с Котизоном, царем гетов; затем, в четырнадцать лет, с Марцеллом, племянником Августа, усыновленным императором и предназначенным ему в наследники.

Марцелл умирает, и рука Юлии снова свободна. В 732 году, когда ей едва исполнилось семнадцать лет, Август отдает ее Агриппе, уже женатому на его племяннице Марцелле, дочери Октавии, и имеющему детей. Август заставил его развестись с Марцеллой, чтобы жениться на его дочери Юлии и стать его назначенным преемником в империи. Агриппа умер после одиннадцати лет брака; та же политика Августа: он заставляет Тиберия развестись с его женой Агриппиной, которую тот любил. Тиберий в свою очередь становится мужем Юлии. По современным представлениям, это выглядит как серия инцестов, не говоря уже о скандале союзов, заключенных и расторгнутых таким образом. Это замечание принадлежит не мне, а Лагарпу, который делает его в примечании к своему переводу Светония.

Юлия была воспитана строго. Август настаивал на том, чтобы она получила обширное образование, обычно предназначенное для мужчин, и в то же время обладала женскими добродетелями. Он хотел, чтобы она научилась прясть шерсть. Ливия подавала ей хороший пример. Даже когда она стала старше, Август следил за ней издалека и требовал точных отчетов обо всем, что ее окружало.

Итак, однажды летом, чтобы уберечь её от дурного воздуха Рима, столь же опасного в то время, как и сегодня, Юлию отправили на морские купания в Байи. Август узнал, что молодой патриций с хорошими нравами и серьёзным характером, которому нельзя было не доверять, подошёл к ней на берегу, чтобы поприветствовать её. Немедленно он написал этому молодому человеку, делая ему самые резкие упрёки, говоря, что даже такой простой поступок был неприличным, что он не выполнил своего долга перед ней и перед императором. Этот факт показывает, с какой бдительностью Август охранял свою дочь. К строгому воспитанию, которое он ей давал, добавлялось изучение искусств. Но была одна вещь, которую он забыл, и о которой другой, нежели я, смог бы рассказать вам лучше, поскольку в Коллеж де Франс сейчас проходит курс, пользующийся большим и заслуженным успехом, – курс г-на Легуве о родителях и детях.

Г-н Легуве напомнит вам, господа, в тёплых и красноречивых выражениях, что забыл Август: лучшие уроки родителей ничто по сравнению с примерами, которые они подают. Август был строг к Юлии, но он подавал ей пример самой спокойной и неизменной безнравственности. Вот почему все его заботы оказались напрасными. Едва освободившись благодаря замужеству, поскольку, будучи дочерью императора, она держала своего мужа под каблуком, Юлия больше не знала удержу и пустилась в одну из самых развратных жизней, которые только мог показать Римской империи. Едва выйдя замуж за Агриппу, она уже имела любимого любовника, Семпрония Гракха, одного из славных имён Рима. Это было печальным занятием для наследника Семпрониев, но он был не один. Вскоре вокруг Юлии собралась толпа молодых патрициев, увлечённых лишь удовольствиями, искавших только скандалов, не уважавших ни родину, ни честь. В довершение несчастья, они в некотором роде заслуживали оправдания. Что им было делать? Ничего. Все генералы были принцами императорской семьи, государственные должности находились в руках императора или его близких, так что, исключённые из военной жизни, политической жизни, трибуны и собраний, эти потомки великих людей республики бросались с неистовой страстью в удовольствия, бесполезные для них самих, бесполезные для их страны, годные лишь для того, чтобы составлять свиту Юлии. Вина лежит не только на этом поколении, но и на трусости их отцов и особенно на деспотизме Августа, который иссушил в зародыше гражданскую энергию, благородный труд, патриотизм.