– А по окончании службы можешь перейти на очную? – спросила Антонина.

– Зачем? Лучше поступлю на работу, а вечерами буду учиться самостоятельно, зато у меня вместо теории, что будут долбить на лекциях, будет практика. Это намного ценнее для дальнейшей работы.

– А какие специальности на этом факультете? – спросила Мария Васильевна.

– Там готовят специалистов и по горячей обработке, и по холодной обработке металлов. Я, наверно, выберу факультет, который, кажется, называется так: «Автоматизация обработки металлов резанием». Там готовят инженеров-технологов механического производства.

Они уже вышли с территории кладбища туда, где стояли два автобуса, возле которых стояли мужчины и курили. Когда подошла эта группа людей с Марией Васильевной и с детьми покойной, мужчины им помогли сесть в автобус и сами сели. Автобусы отправились, а за ними три «Волги» ГАЗ-21 с оленями на капотах, машины работников базы. В последней машине сидели только две модно одетые женщины, которые шли вместе к выходу, та, которую звали Леночка, – за рулем, другая – рядом.

Прошло пять лет…

Вот обшарпанный подъезд дома, где живет Петр Антонов, вот отличающаяся от остальных дверь квартиры Ксении Ферапонтовны № 51, только теперь цифра «единица» оторвана в верхней части, то есть шуруп, крепящий цифру, выскочил, и единица прислонилась к пятерке. Остальное – как при жизни Ксении Ферапонтовны. Если проникнем внутрь квартиры, там тоже незаметно каких-либо изменений в интерьере и убранстве квартиры.

Прежде, чем пройти на кухню, одним взором смотрим на массивные часы с боем в комнате. Они показывают шесть часов десять минут. А проникнув на кухню, заметим любопытную картину: по радиорепродуктору диктор проводит занятие утренней гимнастикой. Петр голый, в одних трусах, сидит на табуретке и по команде диктора чуть поднимает левую ногу и правой рукой достает пальцы ног, затем по команде неуклюже опускает эту ногу и поднимает правую, старается достать пальцы левой рукой. И так, по команде «раз, два, три, четыре» Павел, сидя, старается выполнять упражнения. На столе стоит бутылка с водкой и рюмка. Сделав несколько движений, Петр бросает это занятие, берет бутылку, наливает рюмку и хочет выпить. В это время входит на кухню Лариса с заспанными глазами, натягивая на себе халат. Увидев Петра с рюмкой в руке, выбивает рюмку из рук. Та падает на пол и разбивается.

– Мать бы сума сошла, увидев разбитой рюмку из чешского стекла, и не простила бы тебя. Мне тоже надоело тебя прощать, – заплетающимся языком говорит Петр.

– Мать твоя с ума бы сошла, увидев тебя оформленным алкашом, а на эти стекляшки она бы наплевала.

– Я не алкаш! Я свое горе заливаю.

– Не слишком ли рано начинаешь заливать?

– У меня большое горе.

– Такое большое, что если попозже начнешь, не успеешь залить, бедненький. Какое у тебя горе, алкоголик несчастный?

– У меня мать умерла.

– Уже пять лет, как она умерла. У всех умирают матери.

– Она умерла по моей вине, понимаешь? Выходит, что я виновен в смерти моей единственной матери. Это у Павла две матери, а у меня она была единственная. А я ее убил. Я написал ей письмо, что я умираю, а она денег не высылает. Она – мать, не могла вынести смерть сына. Где тебе понять? Ты же не мать. Уже четыре с лишним года женатый, а ты не можешь родить мне наследника. А она меня очень любила.

Взял Петр бутылку и хотел из горлышка выпить. Лариса выхватила из его рук бутылку и стала выливать содержимое в раковину.

– Она об этом и не переживала, отлично знала твое состояние из письма Павла. У нее были неприятности на работе, о которых она очень переживала.