Новый страшный толчок прервал этот сладостный бред. Балки над их головами охнули, с потолка посыпалась штукатурка… Трещины на стене стали огромными! Теперь они оба насторожённо вслушивались…

Гул нарастал… Странный гул, протяжный, тревожный. Стены дрожали… слюда в небольшом оконце под потолком лопнула и рассыпалась… С улицы доносились вопли и отчаянные крики о помощи.

– Что это?!

– Землетрясение!!!

Они бросились к двери, но массивная дверь была заперта.

– Открой! – в отчаянье заколотила кулачками Аврелия по тяжелой двери. – Открой, Маркус, слышишь меня? Открой!

– Эй, Маркус, старый пёс, открывай! – стукнул кулаком в дверь Силадус. – Выпусти госпожу!

Но каково было их удивление, когда вместо скрипучего голоса Маркуса раздался властный голос её мужа!

– Что, ничтожная, испугалась? – выкрикнул он из-за закрытой двери. – Испугалась гнева богов, похотливая тварь! Точно Мессалина, натянула на голову покрывало и бегом – к кому! К ничтожному варвару! Галлу! Ты думала, я не узнаю? И стерплю? Нет! Я не император Клавдий, я не буду терпеть подобное! Тебе не знатной матроной быть, похотливая тварь, твоё место здесь! Вот и получай по заслугам! Ха-ха, боги услышали твои стенания! Останешься здесь! Навечно! Ха-ха!

Аврелию охватил ужас, слишком хорошо она знала его нрав.

– Прости меня! Прости! – взмолилась она. – Я плохая жена, но не оставляй меня здесь, прошу тебя! Открой засов! Пощади!

– Пощадить?! Ты просишь пощады у меня?! Нет! Проси милости у богов, может, сжалятся! А я не уйду отсюда, пока не увижу твоё мерзкое тело, разъедаемое червями, а если не издохнешь сама, то прикажу выставить тебя против двух секуторов[8]! Спроси своего галла, что они сделают с тобой под хохот толпы!

– Прошу тебя, открой, – шептала Аврелия, обливаясь слезами. – Прости меня! Прости…

Муж едко посмеивался над её слезами, что-то там шипел, выкрикивал, а она всё больше прислушивалась не к его голосу, а к тому, что происходило за стенами каморки со стороны улицы.

Всё наполнилось шумом, непонятным, неведомым, страшным! Аврелия подошла под оконце и от ужаса зажала рот руками…Что это? Душераздирающие вопли, треск падающих деревьев, скрежет балок над головой, а ещё… ещё что-то непонятное, жуткое, как шорох, словно кто-то невесомый ходил по крыше и мёл, мёл по ней железными прутиками… Что это?

Силадус подтянул сундук к оконцу и, дотянувшись до его нижнего края, выглянул… замер…

– Что?.. Что там? – Аврелия бросилась к нему, обняла его за ноги. – Что ты видишь?

– Я не знаю, – голос смелого гладиатора, самого сильного, был похож на голос ребёнка, что испугался в ночи лемура. – Там… там… я не знаю!.. Всё черно!.. Падает зола… Но это не зола! Это что-то другое… как дождь… только это не дождь… и не град!.. Это пепел!!!

Силадус сверху вниз посмотрел на любимую, страшная догадка промелькнула на его мертвецки бледном лице:

– Везувий!!! – прошептал он.

Аврелия в испуге закрыла лицо руками и заплакала.

– Я знала! Знала, боги накажут! Он прав: боги разгневаны на меня! О, как я не хочу умирать! Я так ещё молода! Я боюсь, боюсь!

Силадус склонился к ней, обнял, сжал её крепко, обхватил ручищами и, целуя волосы любимой, забормотал, словно убаюкивая дитя:

– Не бойся, милая! Не бойся! Не бойся смерти! Ожидание смерти страшней самой смерти, я это знаю! Что она есть – всего лишь миг, и ты на пути в вечность. Не бойся! Это не страшно! Не бойся… не бойся… не бойся…

Голос его был спокоен и нежен, Аврелия затихала…

Шорох на крыше усиливался, превращаясь в стремительную барабанную дробь!..

Аврелия прижималась к нему, а он всё сильней сжимал объятия…