Разница между обычным и облегчённым вариантом, в общем-то, только в количестве положенных передач и свиданий да в возможности пораньше покинуть казённый дом. А вот строгие условия помимо ограничений в передачах и свиданиях предусматривают ещё и пребывание в закрытых отрядах с усиленным режимом на ограниченном и наглухо изолированном участке с минимумом свободы передвижения по нему.

Такие отряды назывались ранее – ОСУС (отряд строгих условий содержания), а теперь – ОСУОН (отряд строгих условий отбывания наказания). В обиходной речи зэки говорят просто: «сус». Иногда из-за этого узников таких отрядов зовут сусликами.

В исправительных колониях (ИК) общего режима отбывают наказание осуждённые за совершение преступлений небольшой и средней тяжести, причём и неоднократно судимые, но не отбывавшие наказания в колониях или с погашенной судимостью. Кроме них к общему режиму суды приговаривают и совершивших тяжкие преступления, но впервые.

Обычно эти многолюдные зоны с нестабильным составом – срока-то, в основном, небольшие. Этапы подвозят толпами и освобождающиеся уходят ежедневно тоже чуть ли не толпами. Словом, движение контингента интенсивное. Из-за этого упорядочить эту массу бывает сложно. А ещё из-за особенностей самого контингента зэков, большую часть которых составляют мелкие похитители велосипедов, кур, гусей, алкаши, набедокурившие по пьяни, юные наркоманы, пойманные с косячком дикой анаши в кармане, бомжи и разная шантрапа. Приучить таких даже к элементарному соблюдению правил личной и общественной гигиены, и то бывает нелегко. Что уж говорить, насколько сложно такую массу организовать и контролировать, прививать навыки лагерной движухи. Многие освобождаются раньше, чем успеют обжиться и разобраться, что к чему.

Иное дело – зоны строгого режима. В одних из них сидят первоходы, осуждённые по особо тяжким статьям. В других – ранее судимые, то есть второходы, уже побывавшие на тех или иных зонах и вновь приговорённые за новые преступления, иными словами – рецидивисты.

На «строгачах» народа меньше, а вот срока у них побольше. Живут они в зонах долгие годы, давно изучив друг друга – кто чего стоит. Поэтому эти сообщества – сплочённые, имеют стабильную структуру, иерархию. В них-то больше и чаще всего оживают те самые пресловутые арестантские понятия и традиции. Если не всегда функционируют, то по крайней мере сохраняются, как консервы.

В зонах особого режима содержат особо опасных рецидивистов, неоднократно судимых за особо тяжкие преступления, например, убийства. Но там обычно гораздо более жёсткие требования режима и условия жизни – им не до фольклора. Так что, если и сохранились старые тюремные традиции, то явно без тени романтики.

В специальных зонах особого режима отдельно отбывают наказание осуждённые к пожизненному лишению свободы и те, кому смертная казнь была заменена на пожизненное заключение. Таких зэков называют пыжами или пыжиками. Они пребывают в чрезвычайно суровых условиях при самом жестчайшем контроле за ними. Живут в маленьких камерах по одному-два, передвигаются вне камеры в наручниках, руки за спиной, нагнувшись вперёд. И тут уж точно не до уголовно-тюремных понятий, не до традиций…

Перед тем, как поставить точку в главе о видах казённых домов, я хотел бы услышать вопрос: «Но ведь бывает, что и полицейских сажают! А они-то где сидят? Неужели вместе с уголовниками?».

Я бы на это ответил, что, конечно же, сажают, и не только за должностные преступления, но и за всевозможные бытовые. И не только полицейских и гаишников-обдирал, но и следователей, и прокуроров, и судей, и всю их шайку-лейку, и за взятки, и за всякое прочее.