– Можно в дополнение к распродаже карнавал устроить, – предложила Демарис. – Или любительский спектакль.

Идеи полились рекой. Наконец Бренда сказала:

– Девочки, хватит ля-ля. Мы так ничего не решим. Остановимся на распродаже. Фикрие, вот тебе список всех телефонов, и начинаем работать.

И они занялись делом.

В течение многих дней жены солдат роты Альфа пекли, варили, шили, вязали, плели и расписывали не покладая рук. Бренда пожертвовала для лотереи весь свой чешский хрусталь и польскую керамику, а Демарис отдала шварцвальдские часы с кукушкой. Они переписали отдельным списком всех холостых солдат роты Альфа и связались с их родственниками в Америке. Из-за океана пришло несколько посылок. Бабушка рядового Райта прислала целую коробку самодельных прихваток. Из родной резервации рядового Науат пришел ящик с поделками из бирюзы. Немецкая теща сержанта Фостера пожертвовала два ящика домашних заготовок. На своем хромом английском она разъяснила Демарис, что, конечно же, возражает против войны в Ираке, но если сержант Фостер найдет в иракских песках преждевременную смерть, то Марихен будет плакать, а этого допустить никак нельзя. Малиновое варенье и квашеная тыква Мари Фостер славились на всю роту Альфа. Так вот кто ее, оказывается, обучал. Жена капрала Хантера чуть не спалила свою квартиру, наклеивая утюгом эмблему роты Альфа на майки и детские слюнявчики – бравого крокодильчика с саблей в лапе. Но в остальном обошлось без ЧП.

И вот в один прекрасный день все население базы нашло в своих почтовых ящиках приглашение на выставку-распродажу и лотерею, устраиваемую в спортивном зале женами солдат роты Альфа.

Бренда, Демарис, Джан и Фикрие сидели за одним столиком в одинаковых майках – тех самых, которые чуть не спалила Энн Хантер. Правда, Фикрие в основном носилась по залу, надзирая за ходом событий, и каждый раз возвращалась с довольной улыбкой на лице.

Торговля шла бойко, народу было много. Поэтому Бренда не сразу заметила, как к их столику подошел командующий базой в сопровождении двух журналистов. Один был с блокнотом, другой с видеокамерой.

– Добро пожаловать на нашу ярмарку, сэр! – лучезарно улыбнулась Демарис. – Не хотите ли купить мыла? Наша Фикрие сварила чудесное домашнее мыло. Этот рецепт использовался еще в Оттоманской империи…

– Какие у вас хорошенькие детки, – сказал Бренде один из журналистов.

– Спасибо, – ответила Бренда, разворачивая коляску так, чтобы были видны сразу два слюнявчика – розовый и голубой, с одинаковой эмблемой роты Альфа. – Такие маленькие, а уже пришли своему папке помочь.

Командир базы покраснел и молча отошел от стола.

Зашуршали по гравию тяжелые шаги, и, путаясь в служившей дверью плащ-палатке, в помещение ввалился капрал Хантер.

– Сержант, нам пришел контейнер!

– Какой контейнер, капрал Хантер?

– Не знаю, но тяжелый, собака. Нам понадобится грузовик, чтобы привезти его с почты.

Старший сержант Уэллс схватил со стола свою каску и направился к двери. На ходу он спросил Хантера:

– А кому он, собственно, адресован, твой контейнер?

– Роте Альфа.

Так, опять Брендины штучки. В прошлый раз она прислала ящик шоколада на всю роту. Шоколад по дороге растаял до такой степени, что его оставалось только слизывать с обертки. В тот день вся рота Альфа ходила чумазая. Теперь Бренда ученая и шлет только печенье. Это сколько же печенья надо прислать, чтобы контейнер оказался неподъемным? Если она будет продолжать в том же духе, он скоро в бронежилет не влезет.

Старший сержант Уэллс был бывалым человеком, мало что могло его удивить. Но то, что он увидел на почте, было настолько невероятно, что у него перехватило дыхание и он замер на пороге. Там стояли тщательно упакованные листы брони – как раз столько, сколько требовалось, чтобы укрепить два грузовика и два джипа. На упаковочном картоне большими буквами было написано: «Мы вас любим. Возвращайтесь скорее».