– Да ладно, Коста, чего ты сразу в бутылку лезешь? – моментально пошёл на попятный Антонио, сообразивший, что совершил ошибку, рассердив меня. Он достаточно хорошо знал Ловчих вообще и меня в частности, чтобы понимать: в ближайшее время я ни одного заказа у него не возьму и друзьям не позволю. – Я же пошутил! Признаю, шутка получилась неудачной, но ты же не станешь держать на меня обиду, верно? Вот адрес…

Тут он вытащил из кармана фартука мятую бумажку и положил её на стол, аккуратно прижав стаканом.

– От взятого заказа не отказываюсь, – ещё более отстранённо и неприязненно ответил я, забирая адрес, – но только потому что не в моих правилах нарушать слово, кому бы оно ни было дано. Вещи заберу, когда принесу заказ.

К нашему разговору внимательно прислушивались многочисленные посетители, и Антонио ощутимо напрягся. Не нужно быть особо одарённым, чтобы не понимать: уже к вечеру все в Стылой Топи будут знать, что хозяин «Гнутого медяка» оскорбил Ловчего, да так, что тот съезжает, а значит, в трактире вскоре станет не так чтобы безопасно.

Сочтя разговор завершённым, я встал, положив на стол монету, чем ещё раз подчеркнул, что с Антонио меня теперь связывают исключительно деловые отношения, так как раньше оплату еды трактирщик просто включал в общий счёт. Жалко, конечно, терять обжитое место, но и спускать подобные высказывания ни в коем случае нельзя. Есть вещи, которых прощать не нужно никому. Значит, просто пришло время сменить место жительства, вот и всё, и относиться к подобным переменам нужно проще, так сказать, философски.

Выйдя на улицу и миновав несколько подворотен, из которых, как ни странно, никто не выскочил, я добрался до полуразрушенного дома, где когда-то была лавка ювелира, а до недавнего времени обитала семейка переродившихся. Их мы уничтожили, и дом пока стоял пустым, чем я и решил воспользоваться.

Забравшись по скрипучей лестнице на второй этаж, откуда в случае опасности можно уйти по на удивление целой крыше, я с относительным комфортом устроился в углу на каком-то пыльном подобии кресла. Разумеется, предварительно я проверил его на наличие всякой дряни, но мебель оказалась без подвоха. Садиться на грязный пол не хотелось, а больше здесь ничего не было.

Вытащив из кармана бумажку, выданную мне Антонио, я всмотрелся в адрес и с трудом удержал нецензурный комментарий. Дом, который мне был нужен, располагался на Пиратской улице, в самом её конце. На левом берегу канала было достаточно много улиц, и большинство из них в прежние спокойные времена являлось приютом всякого рода перекупщиков. Именно там: на Пиратской, в Гномьем переулке, на улице Золотого горшка – располагались основные меняльные лавки. Значит, шкатулка, которая мне нужна, почти наверняка принадлежала кому-то из тех, к чьим жадным ладошкам прилипло немало золотых, за многими из которых тянулся кровавый след.

Ну что же, пусть все считают, что я отправился в это неблагополучное место, при этом никого не удивит, что я там подзадержался. Но сначала я, пожалуй, спрячу свою уникальную находку, с которой ещё только предстоит разобраться. Мало ли что со мной может произойти на Пиратской: будет очень обидно, если из-за неблагоприятного стечения обстоятельств я лишусь уникального артефакта.

Придя к такому решению, я ещё немного посидел, пользуясь редкой возможностью никуда не бежать, никого не догонять и ни от кого не прятаться. Потом поднялся, прислушался к окружающему пространству и, не услышав ничего подозрительного, легко взбежал по хлипкой лесенке на чердак. Оттуда через здоровенную дыру в крыше выбрался на улицу и успел увидеть, как в окно бывшей ювелирной лавки скользнули две тени, очертаниями напоминающие некрофагов. Интересно, они за мной следили? Если так, то почему не влезли раньше? Или это самое обычное стечение обстоятельств?