Когда я учился в институте, то не любил выходные дни из-за того, что относительно дешёвые и хорошие столовые, такие как столовая консерватории или наш буфет, например, были закрыты. А ведь мы в выходные находились обычно целый день в институте, репетировали что-нибудь. Бывало в перерыве обойдёшь чуть ли не весь центр, вплоть до Садового кольца, прежде чем пообедаешь где-нибудь. А пока вернёшься – опять проголодаешься. Одно время, на первом и втором курсах, мы ели в пельменной на углу улицы Герцена и Собиновского переулка, но потом пельменную закрыли на ремонт. Правда, мне ещё раньше успели опротиветь эти пельмени, от одного запаха которых меня уже тошнило. Кстати, эта пельменная до сих пор на ремонте.

Едва я вышел на проспект Мира, как увидел мчащийся к остановке троллейбус. Какая удача! Я побежал за троллейбусом. Успел. В пустом салоне, у окна, сидела некрасивая девушка, я поймал её приветливый взгляд, едва вошёл. Всю дорогу мы с ней переглядывались. Что-то в её глазах было очаровательное. Наконец, троллейбус подъехал к моей остановке. Я спустился на подножку в ожидании, когда водитель откроет двери. Потом ещё раз мельком взглянул на девушку и снова поймал её взгляд. Двери открылись. Помедлив секунду-другую, я всё-таки выпрыгнул наружу.

Глядя вслед уходящему троллейбусу, я подумал о том, что с девушкой, оставшейся в нём и смотрящей мне вслед, вполне возможно я мог бы быть счастлив и, может быть, надо было бы уже давно оставить «планов громадьё», жениться и стать обывателем, ведь – это я знаю с некоторых пор, – в малом – большое, а в большом – малое. Но какая-то непреодолимая сила, называемая судьбою, владела моей жизнью. «Нет, ничего не удастся изменить», – думал я.

Кстати, насчёт красоты. Говорят, первое впечатление обманчиво. Да, часто это действительно так. Например, случается вам видеть некрасивую женщину, вас даже слегка отвращает её уродство, но вот вы знакомитесь с нею, говорите, встречаетесь часто то ли по делам, то ли случайно, и вот вы уже не замечаете её уродства, вам она кажется всего лишь некрасивой, а потом вдруг в один прекрасный день, проснувшись утром, с ужасом понимаете, что уже в неё влюблены… Что, невозможно? Ещё как возможно! А ведь нередко бывает и обратное, то есть красота прельщает, а потом приходит разочарование. Впрочем, я не против красоты. Напротив, обожаю красивых и со вкусом одетых женщин! Но в этой некрасивой девушке в пустом троллейбусе было какое-то очарование. Что-то было волшебное в её глазах…

Кафе оказалось закрыто. «По техническим причинам» – гласила табличка. Это ложь, просто воскресенье, и все ушли домой раньше положенного времени. В московских столовых и кафе так часто делают, я это заметил. Повесят табличку «По техническим причинам» и уйдут домой. Что ж, тут недалеко столовая. Нужно только опять перейти через дорогу. Закрыто… Ладно, пойду дальше. Дальше будет ещё одна столовая, но она, кажется, на ремонте. Так и есть. Ничего, дойду до Садового, там диетическая. Наверняка работает. Я вошёл в диетическую. Душно и отвратительный запах.

Вот уже пятый год я питаюсь в таких местах. Иногда отчаяние овладевает мной и тогда не остаётся даже сил подтрунивать над собой. Но сегодня ничего, нормально, я говорю себе: «Сейчас, зверь, мы тебя покормим».

8.

В столовой какая-то женщина упала в обморок. Её поддержал мужчина из очереди, усадил на стул. Она пришла в себя. Я немножко помедлил черпать ложкой вермишелевый суп, потом продолжил есть, чувствуя отвращение к себе и бессмысленность жизни.

Я вышел из столовой и остановился в нерешительности. Сумерки сгустились, свет из окон столовой заливал тротуар. Сейчас около восьми вечера, на работу мне к одиннадцати, значит, предо мною три лишних часа. На что их потратить? Я тоскливо огляделся кругом. Подошла какая-то девочка, лет двенадцати, попросила пятнадцать копеек позвонить. Я сказал, что у меня нет «пятнашки», потом вспомнил, что есть, окликнул девочку. Она обернулась. Волосы у неё чёрные, глаза тоже чёрные, блестящие, чистые, взгляд простодушный, доверчивый. Её вид тронул моё сердце. «Вот, возьмите». Она смутилась от того, что я обратился на «вы», покраснела слегка, но «пятнашку» взяла. Я вдруг поймал себя на мысли, что понимаю, почему в дворянских семьях к детям тоже обращались на «вы».