Нежась под лучами Большого Синга – как прозвали кристалл ученики – Томас продолжал впитывать знания. Он прекрасно понимал, что бакалаврский диплом – не более чем формальность, а его концепция и того была производной очень короткого мозгового штурма. Но, как ни странно, чем больше он проводил расчётов, тем логичнее становилась идея. Окажись эта шутка реальностью, она могла положить начало не то, что для магистра, а даже для докторской. С другой же стороны, первое же не сошедшееся уравнение поставило бы крест на всём исследовании. Как правило, ожидания Томаса от будущего работали именно в таком ключе. И что делало ситуацию Томаса хуже – был Барлоу, который чаще отправлял Томаса ходить кругами по абсолютно бессмысленным тупикам, чем направлял его к разрешению научной теории.

Томас часто завидовал своим друзьям в аспекте кураторов. Керри работала с Профессором Рид, которую студенты прозвали «наседка» за её неустанное квохтанье над своими подопечными. У Альберта был Профессор Погли, пускай и не самый весёлый член преподавательского состава, но его знания собственной области для столь молодого возраста не могли не вызывать уважения. Амелии достался Профессор Бланш – одна из самых вдумчивых и солидных фигур в науке сингулярности, хоть и малость заносчивая. Все одногруппники Томаса получили уважаемых людей в кураторы. Ему же достался кто-то кому место было скорее в психушке. Не имеющий полноценной докторской степени, он проводил свои дни в прогулках по коридорам и третировании студентов за то, что они, о ужас, были живыми людьми. Некоторые считали, что совет профессоров держит Барлоу, либо в качестве шута, либо в качестве бойцовского пса. В одном все студенты были согласны: Барлоу не обладал никакими знаниями в области сингулярности.

Несколько часов скрипения перьев и шелеста листов кануло в лету. Томас отлип от бумаг, поднял голову, протёр глаза и растянул затёкшие конечности.

– Ух, я закончил. А у тебя как дела?

– Почти готово, – пробубнила Керри, не отрываясь от книжки. – Ещё несколько минут.

Решив не тратить время попусту, Томас отправился убирать литературу по полкам, сгибаясь под весом своей стопки. К моменту, когда он вернулся к столу, Керри тоже закончила и с удивлением обнаружила, что их рабочее пространство было уже чистым. Забрав сумки, они отправились к лифту. На середине пути они заметили Барлоу, но, благо, безумный профессор был слишком занят: он разглядывал большой кристалл у потолка и что-то беззвучно бормотал себе под нос.

– Посмотри, – шепнул Томас, – что это он делает?

– Ты его подопечный, тебе виднее, – ответила таким же шёпотом Керри.

– У него в руках симометр, он что пытается измерить выходной потенциал Большого Синга? Зачем это может кому-то понадобиться?

– Может какая-нибудь административная задача от декана? Говорят, Барлоу с ним часто видят.

– И у него целая кипа книг. Ну-ка подожди.

С этими словами Томас направился украдкой к Барлоу. Любопытство пересиливало риски, но, как оказалось, профессор был так погружён в себя, что не обратил на своего ученика ни малейшего внимания. Томас потихоньку вернулся к Керри, и они вновь отправились на выход.

– У него какие-то очень старые книги, – голос Томаса постепенно стал возвращаться к нормальной громкости, по мере удаления от опасности. – Я даже видел экземпляр «Универсальной энергии оранжевых кристаллов».

– Серьёзно?! – голова Керри развернулась мгновенно от шока.

– Да. Это же вроде бы одна из самых старых работ по энергии сингулярности?

– Не просто одна из самых старых. Это и есть самая старая. Первое на свете исследование кристаллов. Эта книга положила фундамент всему, что представляет из себя академия. И это не может быть библиотечной книгой. Настоящих копий на свете единицы, и они все в руках величайших учёных.